"Будем жить!" К.Петрова

" Сына больше нет." От этой мысли Аня пряталась во сне. Могла бы, не просыпалась вовсе. А когда приходила в себя, накрывала боль. Давила, душила, рвала внутренности.

Сына больше нет. Горе было таким огромным, что просто не помещалось в маленькой хрупкой Анне, выплескивалось наружу, заслоняя всё и вся. Сын, Витя, улыбался ей с детских фотографий на стене, его руками были сделаны полки на кухне. Диски до сих пор в беспорядке лежали в комнате, которую она, Анна, с лёгкой иронией называла «сынарник». 

Вещи в шкафу. Подойти, прижать к лицу, вдохнуть родной запах. Запах своего ребенка. Он ещё был ощутим воздухе. Он был. А Вити уже не было. 

Аня сначала не поняла. Неужели «груз 200» — это про её мальчика? Высокого, смешливого, немного безалаберно, но такого доброго? Как можно сказать" груз" про ЖИВОГО человека? Его больше нет. «Горячая точка». Сколько дыр в материнских душах выжгли такие вот точки? Не сосчитать.

Помнила вечер перед расставанием. Зачем- то включили телек. Шёл " В бой идут одни старики". Витя любил этот фильм: — Мам, всё будет норм. Вернусь, куда денусь. Будем жить, мам! — Как в кино, Витенька? — Ага. Кинулась, обняла, прижалась. Не пустить. Вцепиться намертво. Удержать. Но нельзя. Он солдат. Он мужчина. Сам выбрал свою дорогу. И пройдет до конца. 

Кто ж знал, что она будет такой короткой? «Будем жить!» Как ей, Анне, жить? Для чего, скажите, а,? Похороны помнила плохо. Упала в обморок. Успела обрадоваться, что мама не дожила. Витя был светом в окошке для бабушки. Приходили подруги. Приносили какую- то еду, спросили поесть. Ковыряла вилкой в пластиковых контейнерах. Тут же неслась в туалет. Рвало. Подруги вздыхали, пробовали утешать и замолкали на полуслове. Сами матери. Как тут утешить?

Что- то кощунственное было в этих попытках, словах. Самом намерении. Такую боль не унять. Так зачем пытаться? Телефонный звонок. Аня поморщилась. Зачем? Кто звонит? Не нужно ей никого: — Анна Дмитриевна, это Даша. — Какая Даша? — Витина подруга. — Голос звучал испуганно. — Вы что, меня не помните? Господи, Даша. Забавная пышечка, милая, славная. Не хочется Ни видеть, ни слышать. Что ей надо? — Мне очень нужно с вами встретиться. Ох, лихо. Зачем? Тоже утешать? — Приезжай. Адрес же знаешь. Через час мир для Анны перевернулся. Во второй раз.

Она сидела и смотрела на русоволосую пышненькую девушку и улыбалась. Впервые за несколько месяцев: — Когда? — В феврале. Я мальчика хочу. Чтобы на Витю был похож. Даша судорожно вздохнула и заплакала. Тяжело, горько. Как сама Анна недавно. — Тебе нельзя. Ну же, моя девочка, ну же, маленькая моя, ну же… Боль не ушла. Стала просто терпимой. Не отпустила, но убрала когти.

А когда в феврале Даша робко протянула ей свёрток с сердито вопящим внуком, Аня смогла прошептать:«Будем жить!»

Кристина Петрова