"Крестик". Йошкин дом

— Светлана Евгеньевна, скажите, у вас всё хорошо дома?
Звонок учительницы сына застал Свету врасплох.
— Не совсем. – Смутилась она. И уже встревоженно спросила. – Елена Викторовна, случилось что-то? У Миши неприятности в школе?
— Нет, нет. Просто сегодня на экскурсии я обратила внимание на одну вещь… Экскурсовод завела детей в храм. И пока все слушали, Миша что-то спросил у одной бабушки, отошёл к иконе и долго стоял. Он не просто смотрел. Он просил о чём-то или рассказывал, понимаете. Я не стала подходить, чтобы не мешать...
— Мы с мужем собираемся развестись. – Словно нырнув в холодную воду, сообщила Света. – Может быть, с этим как-то связано. А в школе? В школе он ведёт себя, как обычно?
— В школе всё хорошо. Миша не отвлекается, работает на уроках, да и оценки хуже не стали. Светлана Евгеньевна, вы поговорите с ним. Не надо делать вид, что проблемы не существует.
— Хорошо, Елена Викторовна, я поговорю. Спасибо, что позвонили.
Света огорчённо отложила телефон. Как поговорить с Мишей? Ведь если он не рассказал ничего ей, значит, не хотел, чтобы кто-то знал. Она вошла к сыну в комнату. Мальчик раскрашивал картинки в журнале комиксов.
— Мишутка, как у тебя дела?
— Нормально, мам.
— А в школе? Ты не с кем не ссорился?
Миша отложил карандаш и удивлённо посмотрел на Светлану.
— Нет. Не ссорился. Мам, ты чего?
— Ничего, сынок, ты рисуй.
Она вышла и села за кухонный стол. Алексей сегодня, скорее всего, уже не появится. Может, и хорошо. Когда она выходила замуж за весёлого симпатичного парня, разве могла знать, какая жизнь её ждёт.
Сначала всё было отлично. Молодости свойственно видеть только хорошее, особенно влюблённой молодости. Друзья, шумные компании, сплавы на байдарках, песни у костра под гитару.
А потом родился Мишутка. И оказалось, что кроме развлечений, всё остальное молодому отцу не очень-то и нужно. Его быстро заел быт. Работать долго на одном месте терпения не хватало, и он то и дело увольнялся. Светлана часто оставалась с маленьким сыном одна, без поддержки, без денег. И если бы не их с Алексеем родители, неизвестно, как бы всё сложилось.
Светина мама уговаривала дочь потерпеть. Мол, в каждой семье бывают кризисы. Всё наладится. Свекровь просто молча помогала продуктами и деньгами. Наверное, было стыдно за сына. Светлана понимала и была благодарна ей за эту молчаливую поддержку.
Потом, когда Миша немного подрос, а Светлана вышла на работу в своё риэлторское агентство, муж и вовсе расслабился. Перерывы между сменами работы становились всё дольше. От него стало пахнуть спиртным. Заметив это, отец Алексея, серьёзно поговорил с сыном и устроил его водителем в фирму одного из своих знакомых. Помогло, но ненадолго. Однажды, сорвавшись и выпив лишнего, муж Светы разбил служебную машину.
Снова увольнение, очередной длительный запой. Миша пошёл тогда в первый класс.
— Лёш, поживём отдельно. – Попросила Светлана. Мама больше не уговаривала её потерпеть.
— Как хочешь. – Пожал он плечами. И ушёл жить к родителям.
Сын, казалось, отнёсся к этому спокойно. Алексей приезжал по выходным, забирал мальчика на прогулки, в гости к бабушке с дедушкой. В обычные же дни Миша никогда не спрашивал про папу.
В школе об их семейных проблемах тоже никто не знал. Алексей иногда появлялся на школьных праздниках, даже на собрание сходил пару раз. Словом, производил впечатление среднестатистического главы семейства, вечно занятого на работе. Они уже привыкли к такому образу жизни, как вдруг умерла свекровь. Света даже не знала, что Лёшина мама болела.
— Светочка. – Алексей пришёл после похорон. – Мне так тяжело. Я осознал, как скоротечна жизнь. Я понял, что дороже вас с Мишкой у меня нет никого. Я очень тебя прошу, не прогоняй меня. Обещаю, на этот раз всё будет иначе.
И она вновь поверила. Ровно до того дня, когда вернувшийся не в духе Алексей оттолкнул выбежавшего ему навстречу Мишу, а потом напился и ударил её. Первый и последний раз.
— Я подаю документы на развод. Всё, Лёш, достаточно. Надо было развестись ещё тогда, сразу.
— Как хочешь. – Снова произнёс он.
— Вещи забери.
— Заберу. Завтра.
Но чемодан так и остался стоять у двери. Надо убрать его, чтобы не мешался под ногами.
Она направилась в коридор, снова заглянув по дороге в комнату сына. Миша стоял у окна. Светлана подошла сзади, обняла его.
— О чём задумался?
— Так. Мама, положи мне завтра бутербродов побольше. В школе сейчас плохо кормят.
— Хорошо, положу. Мишут, а что ты про экскурсию ничего не рассказал. Понравилось тебе?
— Понравилось.
— Где были?
— Памятники смотрели разные, в музее были, в храме...
— Даже в храме?
— Да. Там красиво. Икон много.
— А ещё?
— А что ещё. Свечки горят. Вели себя нормально, нас предупредили...
«Не скажет». – Поняла Света.
— Ложись спать, Миш. Поздно уже. Спокойной ночи!
— Спокойной ночи, мама.
Утром она нарезала бутербродов, положила колбасы побольше. Растёт мальчишка. За последний год, вон, как вытянулся.
Последний показ у неё был в обед. Обрадовавшись, что можно прийти домой пораньше, она заскочила в магазин. Испечь к Мишиному возвращению ничего не успеет, а побаловать сына чем-нибудь вкусным хотелось. Выбрала коробочку с эклерами. Миша их любит.
Услышав, что хлопнула дверь, Светлана вышла из кухни.
— Мишутка! А я пораньше сегодня.
Но сын в слезах пробежал к себе в комнату. Бросил в угол рюкзак. Туда же швырнул куртку. Потом, расстегнув пуговицы, сорвал с шеи и швырнул на пол свой маленький серебряный крестик.
— Миша!
— Неправда! Неправда всё! – Плакал сын, уткнувшись лицом в старого игрушечного медведя, с давних времён сидящего у него на кровати.
— Мишенька, сынок. – Света пыталась успокоить мальчика. Но Миша плакал взахлёб.
Она подняла крестик и бережно положила его на полку. Сходила на кухню за водой. Протянула кружку сыну. Он, опустошённый и поникший, покорно выпил.
— Расскажешь?
— Там с-собака. – Начал Мишка, и на глаза его снова навернулись слёзы. – И щенки. Я ходил. Кормил. И сегодня пошёл. А их убили.
И он, не выдержав, расплакался вновь.
— Собака. Щенки… Миша, о чём ты просил там, в храме?
Мальчик был слишком потрясён свалившимся на него горем, чтобы удивиться её неожиданному вопросу.
— Я их кормил. – Всхлипывая, признался он. – А потом одна женщина сказала, что их всё равно скоро убьют. Там, в храме, бабушка показала мне икону Николая Чудотворца. Сказала: проси его. Я просил, чтобы не убивали… Думал… А это всё неправда!
— Нелюди. – Прошептала Светлана. И почти жалобно спросила. – Всех убили?
— Я только собаку видел. – Горько произнёс Миша. – Она лежала там. И кровь. Я убежал.
— Мишка, так, может быть, щенки остались одни?
Сын вскинул на неё полные слёз глаза.
— Пойдём посмотрим, сынок.
Он нерешительно привстал.
— А если...
— Скажи где, я сама посмотрю.
— Ты не найдёшь. Там между домами. Это знать надо...
За несколько десятков метров до нужного места Миша нерешительно остановился.
— А вдруг она лежит там? – Спросил он тихо.
— Постой здесь.
Светлана прошла чуть вперёд. На земле были заметны подсохшие и присыпанные пылью бурые пятна.
— Тоже видела? – Проходящая мимо старушка кивнула на то место, где когда-то лежала собака. – Вот паскудники! И кому животинка мешала?
— Щенков тоже убили? – Спросила Светлана.
— Зачем убили? – Удивилась старушка. – Увезли. И щенят, и мамку. Эти, как их, которые спасают-то их...
— Но она же лежала здесь! – Подошедший Миша во все глаза смотрел на старушку.
— Лежала, сердешная. – Охотно подтвердила та. – Чуть кровью не истекла. А эти, какие за щенками приехали, сказали, дышит. И забрали всех.
Она засеменила дальше. А Миша подошёл к большому раскидистому кусту.
— Вот здесь они были. Он присел на корточки. – Мама, ты прости, я свои бутерброды им отдавал.
Вдруг куст зашевелился и из-за задней стены металлического гаража, видимо, услышав знакомый голос, выбрался маленький неуклюжий щенок.
— Чернушка! – Восторженно воскликнул Миша. – Мама, это Чернушка! Он самый маленький был.
— Не был, Миш. Есть. Ты позови, попробуй. Вдруг кто-нибудь ещё спрятался.
— Нет. – Сын помотал головой. – Чернушка самый трусливый. Он всегда последний выходит. Другие давно бы уже выбежали. Мам, а куда его?
— Домой, Миша. Здесь его оставлять точно нельзя.
— Вымытый и накормленный щенок сладко спал у Миши на коленях.
— Ты почему сразу мне ничего не рассказал?
— Не хотел тебя напрягать. – Мишка серьёзно посопел. – Тебе и так с папой тяжело. Мама, а ты откуда узнала про храм?
— Елена Викторовна видела, как ты стоял у иконы. Я думала, ты просил, чтобы мы с папой не разводились.
— Нет. – Смутился Миша. – Я тогда об этом даже не думал. Это плохо, да? Мам, вы когда с папой отдельно жили, было лучше.
— То есть, ты не расстроился?
— Не расстроился. Кстати, а чемодана папиного в кладовке уже нет. Ой, подержи.
Он бережно переложил к ней на руки спящего щенка. Привстал на цыпочки и, достав с полки крестик, бережно надел.
— Мам, а мы Чернушку себе насовсем оставим?
— Насовсем. Только ухаживать за ним будешь сам.
— Ага. Мама, а ты отвезёшь меня туда, где мы на экскурсии были? – Спросил серьёзно.
— Отвезу. Поблагодарить хочешь?
— Да. А ещё… Извиниться надо.
Он вытащил крестик, подержал в руке и спрятал обратно под майку.