"Басмач и прапорщик". Т.Нурмухаметов

(рассказ военного врача)

— Вот ты говоришь, что коты боятся громких звуков, — Игорь Сергеевич, полковник медицинской службы и мой сосед по даче отхлебнул из бокала прохладного пива. Раскрасневшийся после парилки, он выглядел более чем благодушно. — А я расскажу тебе про одну исключительную особь и про его хозяина, с которым имел счастье служить в одной дивизии…

Со старшиной взвода разведки прапорщиком Брусковым я познакомился в расположении полка, за полгода до ввода войск на Кавказ. Меня, тогда еще лейтенанта медицинской службы, начмед, лично проинструктировав, направил в этот полк для осмотра личного состава на предмет наличия БЭТРов.

Эта вездесущая тварь в середине девяностых попортила крови нашим бойцам в прямом и переносном смысле. Бои с ней велись с переменным успехом, в конечном итоге все как-то нормализовалось, но время от времени она обнаруживалась то здесь, то там, и борьба продолжалась.

Дела в полку обстояли в общем неплохо. Бойцы, понимая опасность такого соседства, сами приводили себя и одежду в порядок. Зачуханных бойцов всем миром заставляли следить за собой, в наказание – брили наголо.

Проверив несколько взводов, я добрался до расположения разведывательного. Первым делом – в каптерку. Порядок и чистота – первое, что я отметил. Второе – наличие кресла. Старого, обтянутого брезентом, но кресла!

Оно было застелено байковым солдатским одеялом, на котором возлежал – не лежал, а именно – возлежал, огромный котище серой расцветки и щурил желтые глаза.

— Проходи, медицина! – За письменным столом сидел прапорщик, лет сорока, и заполнял ведомости. Он поднялся навстречу — невысокий, но крепкий. Чувствовался афганский стаж – сухой, ни грамма лишнего веса. Поприветствовали друг друга за руку. – Прапорщик Брусков, — представился он, — старшина взвода разведки.

— Басмач, — обратился он к коту, — уступи гостю место!

Кот оценивающе осмотрел меня желтыми глазами и, посчитав невеликой птицей, отвернулся.

— Разбаловался, — усмехнулся прапорщик. — Давно на учениях не был? Службу забыл? – отчитал он наглого кота.

На удивленье, тот резво спрыгнул с кресла, сел на задние лапы, передние пристроив между ними и застыл, как солдат по команде «Смирно!».

— Вот так, — удовлетворенно улыбнулся прапорщик, — а то ведешь себя, как дембель после отбоя.

— Он что, и на учениях с Вами бывал? – удивился я.

— А то как же! – Он ласково взглянул на кота. – Вольно, Басмач, вольно! Два года назад нашел его котенком на стрельбище. Прятался под мишенью. Так что свист пуль и звук выстрелов его уже не пугают.

Басмач прошелся по каптерке к миске с водой и принялся лакать.

— Как у вас обстоят дела с наличием несанкционированной живности? – полюбопытствовал я.

— Кроме Басмача – никого! – уверенно ответил Брусков. – Ребята с полевых вернулись — сразу в баньку. Одежду всю собрали, командир выделил залетчиков, замочили в солярке, перестирали. По Афганскому методу. Сейчас принесут сухую, перегладят всю. Пара утюгов у меня имеется. Не волнуйся, доктор, смотрю за сынками, как за родными. Пахнут как трактористы, но зато не шелудивые. Разбаловаться не позволю. Ты нашей прачечной нагоняй устрой – выдают влажное нательное, а это и есть главный рассадник.

— А как командиры смотрят на наличие кота во взводе? – задал я интересующий вопрос.

— В основном — сквозь пальцы, — криво усмехнулся Брусков. – Но приходится иногда прятать, а то всякие офицеры есть. Иному, чтобы свою власть показать – и кот сгодится. А ребятам на службе как душу отвести? Соберутся у меня, наглаживают Басмача, дом вспоминают. Глядишь – и потеплело на сердце.

Потом я часто вспоминал прапорщика Брускова и его кота – Басмача. Встретиться с ними мне пришлось через год, на Кавказе...

Медсанбат выдвигался в колонне к месту постоянной дислокации. Очередной блок-пост и вновь проверка. Пока стояли в вынужденной пробке, в стороне послышались звуки стрелкового боя, изредка – взрывы подствольных гранат. Мой начальник вызвал меня в свой КУНГ. Кроме него, я разглядел прапорщика. Приглядевшись – узнал.

— Брусков! Старина, и ты здесь!

— Медицина! – узнал меня и он, — выручай парень! Ребята мои в боевом охранении на засаду нарвались. Есть раненные. Самим не эвакуироваться. Бородатые наседают, но скоро будут вертушки. Надо снимать их с перевала. Дорога, хоть и плохая – есть. Надо ехать.

— Игорь Сергеевич, бери пару санитаров, — распорядился начальник медицинской службы, — и выдвигайся. По зеленке проскочите. Окажешь первую помощь, эвакуируешь раненых. Машина у прапорщика своя.

Услышав, что надо ехать в сторону боя, водитель – пацан последнего призыва, растерялся. Увидев, как у того задрожали губы, Брусков похлопал его по плечу:

— Останься, боец, пригляди за имуществом. Сам за баранку сяду.

Я удивился, увидев в кабине КамАЗа Басмача.

— Ты не кот, Басмач, — засмеялся я, — ты – Пес войны! Куда тебя понесло? Лежал бы на печке.

— Это точно, — ухмыльнулся Брусков, включая передачу, — ему плащ-палатка – дом родной.

Ехать было недалеко, бой шел километрах в двух. Вот и перевал, обратный склон которого усеяли боевики и пытались сбросить с него боевое охранение. За скалой обнаружились раненые бойцы, человек восемь. Один – тяжелый.

— Кто на позиции остался? – поинтересовался Брусков, затягивая ремешок каски.

— Командир с пулеметчиком, — ответили ему, — оба раненые, но по легкому. Приказал нам отходить, сейчас вертушки начнут работать…

— Эх, пацаны, — покачал головой Брусков. — Кто ж командира в бою бросает? Грузите раненых, – это уже медикам, — Я помогу ребятам!

И кинулся, рванув автомат с плеча, к месту боя. Серая тень Басмача метнулась из кабины КамАЗа за своим хозяином...

Минут через десять пришли вертушки, ударили РС-ми по обратному склону, зашли повторно, щедро полили место удара свинцом, чтоб наверняка, и ушли. Стрельба затихла.

Взяв санитаров, я поднялся к месту боя. Санитары эвакуировали старшего лейтенанта и сержанта, до последнего державших перевал. Чуть в стороне, на камне сидел Басмач и истошно орал.

Подойдя к нему, я увидел, что Брусков лежит без сознания, ему досталось осколком камня по голове. Спасла каска, но контузило – однозначно. Пока тащил Брускова к машине, Басмач волочил свой хвост и причитал:

— О-о-о-ой! О-о-о-ой!

Пока очнувшийся Брусков не приказал ему:

— Отставить!

Навстречу уже бежали бойцы – подоспела смена боевого охранения. В общем, вернулись без потерь и приключений…

…Лет через пять, когда я руководил отделением в окружном госпитале, где проходили лечение ветераны боевых — отставники, в кабинет влетела сестра из приемного покоя и в возбуждении принялась докладывать:

— Какой-то прапор! Отказывается ложиться на лечение без кота! Нарушение! Разберитесь!

Взяв документы поступившего, я взглянул на первую страницу и все понял – «Прапорщик Брусков Иван Михайлович»!

— У нас свободна палата для старших офицеров? Определите его туда и непременно с котом! Он это заслужил! – распорядился я. – Сейчас освобожусь и навещу их.

Когда я вошел в палату, Брусков укладывал вещи в шкаф. Увидев меня, узнал, улыбнулся.

— Здравия желаю, товарищ капитан медицинской службы! – он встал по стойке «смирно». Слева от него присел Басмач, пристроив передние лапки между задних и поедая меня влюбленными глазами. Мы обнялись с прапорщиком.

— Ну, здравствуй, Басмач, — я присел перед котом, тот подал мне лапу, а потом обнял мои ноги хвостом и взглянул на меня желтыми, лукавыми глазами…

В прошлом году, на встрече ветеранов дивизии, вновь встретился с Брусковым. Ему уже под семьдесят, но такой-же сухой, подтянутый. На кителе – две «Красные звезды» и «За отвагу» — это за Афган. Еще одна «За отвагу» и орден Мужества – за Кавказ. Это не считая юбилейных.

Бывшие сослуживцы — уже майоры и полковники, жмут ему руку, «батей» называют. Вот тебе и каптерщик, старшина взвода! Хорошо с ним посидели, вспомнили Басмача… У него сейчас на попечении два кота, команды «смирно», «вольно», «отставить» и «подъем» — выполняют беспрекословно. Но Басмач! Такого больше не будет…

Игорь Сергеевич допил бокал. Взял в руки березовый веник, тряхнул им, посматривая на меня:

— Ну, пойдем, болезный, напарю тебя по-солдатски! – И первым нырнул в парилку.

Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ