БЛАЖЕНСТВА . ИННА ЯКОВЛЕВНА БРОНШТЕЙН.

Это стихотворение кто то уже печатал на форуме, но я не нашла автора топика.Решила опубликовать его заново, потому что в письме, которое мне прислали, напечатана ещё и биография семьи этой замечательной женщины.

БЛАЖЕНСТВА

Инна Яковлевна Бронштейн

Какое блаженство проснуться и знать,

Что вам на работу не надо бежать.

И день наступающий очень хорош,

А если болеешь, то значит живешь.

И старость — совсем не плохая пора.

Да здравствует время свободы! Ура!

Какое блаженство на старости лет

Своими ногами идти в туалет.

А после — в обратный отправиться путь

И быстренько под одеяло нырнуть.

А утром проснуться, проснуться и встать

И снова ходить, говорить и дышать.

Какое блаженство по рынку ходить

И новую кофту однажды купить.

Обновка — молекула мини блаженства

В потоке природного несовершенства.

И радости разные встретятся чаще…

Не смейся над бабушкой в кофте блестящей.

Какое блаженство в постели лежать

И на ночь хорошую книгу читать.

Сто раз прочитаешь знакомую прозу,

И все тебе ново — спасибо склерозу.

Какое блаженство по лесу гулять,

Притом, эскимо в шоколаде лизать.

Ведь я после завтрака час на диете,

И мною заслужены радости эти.

Гуляя, калории я изведу,

И значит, к обеду вернусь за еду.

Какое блаженство подняться с асфальта

И знать, что твое небывалое сальто

Закончилось не инвалидной коляской,

А просто испугом и маленькой встряской.

Теперь вы со мной согласитесь, друзья,

Что, все-таки, очень везучая я.

Какое блаженство, сама это знаешь,

Когда ты легла и уже засыпаешь…

И будешь спокойненько спать до утра,

Бессонницы нет! Засыпаю… Ура!

Какое блаженство, когда в январе

Крещенский мороз и пурга на дворе,

А в доме у нас хорошо и тепло

И я не на улице – мне повезло!

Какое блаженство под душем стоять,

Помыться и снова чистюлею стать,

И знать, что я справилась с этим сама.

Как мне хорошо! Не сойти бы с ума…

Какое блаженство: рука заболела,

И, главное, левая – милое дело!

А если бы правая ныла рука?

Отметим, что в жизни везет мне пока.

И даже, когда от судьбы достается,

Чтоб все же блаженствовать, повод найдется.

Какое блаженство – запомни его –

Когда у тебя не болит ничего,

Но лишь, начиная от боли стонать,

Ты сможешь такое блаженство понять.

Но знай, (если повод для радости нужен),

Что завтра все будет значительно хуже.

Какое блаженство в итоге пути

Под вечер, шатаясь, домой приползти

И сесть, и глаза с наслажденьем закрыть,

И это блаженство до капли испить.

А там уж и ноги, кряхтя, протянуть,

Но чтобы назавтра проснуться – и в путь!

Так все пешеходы блаженствуют, вроде.

А где же водители радость находят?

Какое блаженство в аптеку прийти

И там по рецепту здоровье найти.

Купила таблетки от гипертонии,

Побочное действие в них: дистония,

Инфаркт и бронхит, стоматит, аритмия,

Запор, анорексия, лейкопения,

Пемфигус, лишай и другая зараза…

Таблетки такие я выкину сразу.

И сразу спасусь от десятка болезней.

Гипертония, конечно, полезней.

Какое блаженство с базара ползти,

И в сумке банан обалденный нести.

Недаром повсюду врачи утверждают,

Что нам настроенье банан поднимает.

Как счастливо в джунглях живут обезьяны!

А все потому, что съедают бананы.

Но ведь обезьяны живут не одни,

А нежатся в теплых объятьях родни.

В отличье от них, я – одна постоянно,

И даже сегодня – в обнимку с бананом.

Блаженство? Какое? Подумайте, братцы!

Я строчки придумала, чтоб посмеяться.

Какое блаженство судьба мне дала

– Я сумку забыла, а после — нашла!

Ее я забыла на улице шумной,

И, дальше в трамвае я еду бездумно.

Хватилась, вернулась и – чудо бывает —

Мне девушка сумку мою возвращает!

Сегодня не только потерю нашла

– Я заново веру в людей обрела!

На тысячу добрых – мерзавец один.

Жить можно, и я дожила до седин.

На сумку бросаю счастливые взгляды,

И прочих блаженств мне сегодня не надо.

А если бы сумочку не потеряла,

С какой бы я стати блаженствовать стала?

Какое блаженство! В авто возле дома

Сажусь на глазах изумленных знакомых.

И, как королева, на заднем сиденье

Сижу в восхитительном оцепененье.

А там впереди в ореоле лучистом

Затылочек милый с хвостом золотистым.

Блаженства подобного не испытает

Лишь тот, кто привычно в авто разъезжает.

Какое блаженство — талончик иметь

И с ним в поликлинике тихо сидеть.

А мимо идут инвалиды, больные,

Старушки, а также страдальцы иные,

И я среди прочих еще – о-го-го!

Пока у меня не болит ничего.

А если болит, то совсем уж немножко.

Я просто к врачу проторила дорожку.

Какое блаженство в душе и в природе,

Когда ничего с нами не происходит.

Но, чтобы блаженство такое вкусить,

До старости надо хоть как-то дожить.

А после забыть, что ждала перемены

И, без происшествий ползти постепенно.

И все позабыто, и разум уснул…

Какое блаженство! Ура! Караул!

Инна Бронштейн — За глянцевой обложкой Блаженств

Инна Яковлевна окончила Харьковский пединститут в 1954 году. Ей предлагали аспирантуру, но она, обожавшая артистку Марецкую и фильм «Сельская учительница», отказалась от ученой карьеры и уехала работать в сельскую школу. И до сих пор считает это время лучшим в своей жизни.

Потеряла сына и мужа. Осталась совсем одна. Чтобы не сойти с ума, сочиняла для себя коротенькие стишки, большинство из которых начинались со слов «какое блаженство!». Фактически, она изобрела новый жанр. Оказалось, что эти Блаженства, в которых за безупречной юмористической формой кроется глубокое содержание, помогают жить не только ей, но и многим другим. Стишки мгновенно разлетелись по миру благодаря интернету и покорили сердца читателей в разных странах: в Беларуси и России, в Израиле и Америке, в Австралии и Германии…

В ее комнате на книжной полке рядом с фотографией сына Яши, рисунком Дэви Тушинского и маленьким альбомом Шагала – бюст Якова Бронштейна, отца ИЯ, работы скульптора Заира Азгура. Азгур — народный художник СССР, лауреат двух Сталинских премий, дружил с родителями Инны Яковлевны (Азгур учился живописи у Марка Шагала в Витебском художественно-практическом институте).

Итак…

Жила-была счастливая семья: папа Яков Бронштейн, мама Мария Минкина и двое ребятишек, пятилетняя Инна и двухлетний Рома. Папа Яков, выпускник Московского университета, был известным в Беларуси литературным критиком, членом-корреспондентом АН БССР, профессором, членом Союза Писателей СССР, секретарем еврейской секции Союза белорусских писателей. Мама Мария была педагогом, ее книжки по дошкольному воспитанию до сих пор используются в детских садах.

Кажется, это фото сделано после свадьбы, 1930 год, папа говорил маме: «Марунька, мы никогда не расстанемся с тобой, если только этого не потребует партия.»

Они были романтиками, Яков и его друг, знаменитый еврейский поэт Изи Харик, который считался классиком, его стихи были тогда во всех учебниках. Кстати, жена Изи Харика, Дина, тоже работала в детском саду и дружила с мамой Инны Марией, которая часто помогала Дине в работе. Мужья работали практически круглосуточно. Здесь, в Минске, к 30-м годам сформировался один из крупнейших центров идишистской культуры. Это сегодня в республике уже никто не говорит и не думает на идиш, язык находится на грани полного исчезновения, практически погибла великая культура… А тогда литературная и культурная жизнь кипела, это было время расцвета молодой еврейской поэзии в стране, и они были в эпицентре этой жизни.

Изи Харик. Фото из музея Хэседа, Минск.

…Якова Бронштейна арестовали 6 июня, Изи Харика — 11 сентября 1937 года, ордер на аресты собственноручно подписывал Цанава. Вместе с Изи Хариком были арестованы еще более 20 человек, представителей еврейской творческой интеллигенции. Все они обвинялись в действиях, направленных против советской власти. Обвинения для каждого были написаны как под копирку: «Подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения, кооперации, совершение террористических актов, участие в антисоветской организации, участие в боевой террористической группе, подготовившей и осуществившей убийство С.М.Кирова, связь с немецкой и польской разведками, от которых он получал задания шпионского, диверсионного и террористического характера, проводил активную контрреволюционную троцкистскую деятельность в области литературы и печати».

Приговор суда, за редким исключением, для всех был одинаков — расстрел. В ночь с 28 на 29 октября НКВДэшники расстреляли около ста деятелей белорусской культуры, среди них 22 писателя, в том числе и Изя Харик, и Яков Бронштейн. Всего в Беларуси в 20-50 гг. было арестовано 238 литераторов. Только около 20 из них вернулись из лагерей.

Маму Инны Марию Минкину в 37ом отправили в АЛЖИР. Если кто-нибудь думает, что это жаркая африканская курортная страна, он ошибается. АЛЖИР — это акмолинский лагерь жен изменников Родины. Мама Инны отсидела в Алжире 8 лет. Ее соседкой по бараку была Ашхен Налбандян, мама Булата Окуджавы.

5-летнюю Инну и ее двухлетнего братика Ромэна отправили в разные детдома. В дом пришли НКВДэшники и сказали детям: «Ваш папа просил отвезти вас в кино.» Дед стоял в углу, плакал и молчал. Инна помнит, как досками забили крест на крест дверь. Потом распределитель, длинная очередь из детей, впереди далеко над головами детей белые косынки женщин, которые записывали и распределяли детей в детские дома. Инна крепко держала за руку братика, это единственный родной человек, который остался у нее, пятилетней, повзрослевшей девочки. Тетеньки в косынках сказали: «Ты уже большая, там, где ты будешь, мало игрушек, а братик твой — маленький, и мы его отправим туда, где много игрушек.» Одна тетенька выхватила руку братца, и Ромена унесли.

Маме удалось выбросить записку из окна товарного вагона, в которой был адрес ее сестер в Москве и просьба сообщить им, что она жива и ее везут на Восток. Так родня узнала о случившемся и стала искать детей — Ромена и Инну. Яков Минкин, мамин брат, был рабочим-ударником. Он добился встречи с Калининым, и тот дал указание сообщить сведения о судьбе детей. Родные нашли детей, Инну забрали тетя Рахиль, сестра отца и ее муж дядя Марк. Ромэна забрали сестры мамы. 17 летняя Любушка Кунцевич, училась в медучилище и подрабатывала у Бронштейнов домработницей. Когда детей забирали в детдом, она была в училище. Вернувшись домой и увидев заколоченную дверь, она пришла в НКВД узнать, где дети. Милиционер ей сказал просто: «Иди отсюда, а то и ты будешь там, где Бронштейны».

В 2012-м году Инне Яковлевне исполнилось 80.

Когда-то она говорила своим ученикам: «Я ископаемое, пережившее все то, о чем рассказываю на уроках…».