Страна глухих (продолжение)

С тех пор, как Олесе исполнилось полтора года, прошло много времени.Родилась ее сестренка Катюшка, мы часто переезжали с места на место и, наконец то, остановились в селе Сурково Новосибирской области. Из села до города можно было добраться только рано утром на автобусе, или на попутках, а если совсем уж не повезло то тринадцать километров пешком по гравейке.
Олеся с сестренкой ходили в обычный детский садик в одну группу, где Катюшка была сурдопереводчиком для воспитателей, так как они не знали жестовый язык и совершенно не понимали Олесю. Из за того, что дети обижали и дразнили Олесю, а воспитатели просто отмахивались, она жутко не любила ходить в детский сад. Катюшка ежедневно устраивала кулачные бои, дабы поставить на место обидчиков сестры, но это мало помогало. Сурдопедагог в Новосибирске, куда мы ездили каждый вторник и пятницу на занятия, постоянно говорила о том, что ребенку нужен специализированный садик для глухих детей. Но ехать туда нужно было на поезде одиннадцать часов, а ребенка забирать домой только на каникулы, как в школе. Я понимала, что там ей будет лучше, но не могла даже представить себе, как можно четырехлетнего ребенка оторвать от дома и семьи, не видеть его месяцами, не знать, чем он занят, кушал ли, здоров или болен. Да и колыбельные на ночь там явно не поют. Тогда еще не было сотовых телефонов и дозвониться в другой город было проблематично. Всё это сдерживало меня и не позволяло отправить ребенка в интернат.
Однажды, разбудив девчонок в садик, я ушла на кухню готовить завтрак, пока они умываются. После водных процедур на кухню вошла одна Катя… Олеся вползла! Причем натурально по пластунски, ноги волоклись за ней. Подумав, что это какая то игра, сказала Олесе что бы не баловалась и, помыв руки, садилась за стол. Мы уже слегка опаздывали. Но не тут то было! Олеся, страдальчески сквасив губки показала, что сильно болит левая ножка. Я подняла ее на ноги, но она начала хныкать и оседать на пол. Стало не до смеха. С крейсерской скоростью собрала Катю в садик и отправила ее с соседкой, которая работала в том же саду няней. Подхватив Олесю помчалась в больницу. Хирурга в ней отродясь не было. Фельдшер долго вертел ребенка и так и сяк, Олеся морщилась, делала вид, что жутко больно и постанывала.В итоге нам дали направление в город к хирургу. А так как лимит на бензин для «Скорой помощи» давно уже закончился, автобус еще в шесть утра уехал, то нам оставался один вариант — попутные машины. Прихватив нужные документы и пакет с вещами и водой, взяв Олесю на руки, я вышла на трассу до города, в надежде, что кто нибудь нас подвезет. Это был не мой день. Машины не было ни одной, жара стояла под тридцать, комары навалились будто лет десять не пили свежей кровушки и дико проголодались. Сумка оттягивала руку до колена, Олеся, при ее пятнадцати килограммах веса, казалось весила тонны полторы. Я шлепала в сторону города, тихо матерясь и поминая добрым словом нашу Российскую медицину, местное Автохозяйство и Администрацию. Когда на горизонте появился город, мне было все глубоко фиолетово, ноги двигались на автопилоте, Олеся тихо посапывала, положив голову на плечо, комары, напившись крови, куда то исчезли, а может их просто разорвало в клочья от обжорства.
В поликлинике, отсидев полтора часа в очереди, мы наконец то попали в кабинет к врачу. Я даже не удивилась, когда хирург проделал те же манипуляции, что и наш фельдшер. А когда сказал, что рентгенкабинет на ремонте, но гипс они на всякий случай наложат, мне стало как то и вовсе весело. А особенно смешно было, когда доехав до конечной остановки городского автобуса, мы опять пошли пешком, так как наш автобус уже давно уехал, а больше не ожидалось. Разница была в том, что теперь Олесю надо было нести спиной прижимая к себе так как гипс не давал ноге гнуться. Жара уже спала, комары вяло косились в нашу сторону, машин по прежнему не было.
Дома мы рухнули на диван и пол часа тупо пялились в потолок, пока Олеся не предложила:
— Может чаю попьем?
После чаепития усадила ее в зале на диван, обложила игрушками и пошла готовить ужин.
В это время соседка привела из садика Катюшу. Та рванула к сестре и мы наблюдали со стороны такой диалог:
— Ух ты! Что это у тебя? (всячески ощупав гипс на ноге)
— Нога болит, мама и врач ох-ох-ох. (горестно обхватила щечки и покачала головой)
— Глупости, пойдем гулять, у Дашки велосипед новый.
— Не могу, мешает. (показывает на гипс)
Катюха, не долго думая, стаскивает, причем с легкостью фокусника, гипс и они, радостно взвизгнув, бегут мимо нас на улицу.
Сказать, что у нас с соседкой челюсти чакнули по столу — это ничего не сказать!.. У меня началась тихая истерика из смеси слез и хохота… Возвращать с улицы детей не стали, надо было придти в себя. А позже выяснилось. Олеся знала, что если заболеть то в садик не поведут, а идти ох как не хотелось.
Тогда впервые я четко поняла, так дальше продолжаться не может! Хочешь не хочешь, а ребенку нужно общение с такими же детьми как и она. Пора собираться в город Куйбышев Новосибирской области. Ближе специализированного садика для глухих детей не было.