О наболевшем

"Не несите Христу ботинки в кошачьей моче!" О наболевшем.

«Николин уголок» при нашем храме – это пункт выдачи и приема вещей. Любых – новых, поношенных, но, что, на мой взгляд, само собой разумеется – пригодных к употреблению. Одежды, обуви, постельного белья и так далее.

Идея его создания пришла в голову группе наших активных прихожан. Ведь, как известно, в любой храм люди часто приносят вещи, которые по каким-то причинам им не подошли и которыми они хотели бы поделиться. Часто эти вещи остаются валяться где-то в раздевалке или попадают в руки к одним и тем же людям. А есть те, которые хотят что-то отдать, как-то помочь, но не знают – куда и кому.

Вот эти наши прихожане и решили сделать доброе дело, все это систематизировать, организовать. Настоятель благословил, храм выделил помещение. И они за свои деньги закупили вешалки, контейнеры, все там расчистили, хлам, который годами хранился в той комнатенке, вынесли на помойку, покрасили, оборудовали и начали работу.

Точнее, нет, не работу – служение. Потому что все мы (а я присоединилась к ним гораздо позже) дежурим по графику в этом «уголке» совершенно бесплатно. Бесплатно разбираем принесенные вещи, сортируем, бесплатно выдаем их людям: одеваем не только обычных людей (всех, не спрашивая, насколько они нуждаются: если человек пришел, значит, так надо, пусть он даже в норковой шубе и бриллиантовых перстнях), но и бездомных, и уличных пьяниц (а это, как вы понимаете, небезопасно для здоровья), бесплатно наводим там порядок.

Но речь сейчас не о том, какие мы молодцы. Мы не молодцы. Молодцы те, кто ездит в хосписы, кормит и лечит бомжей, усыновляет детей-инвалидов. А мы просто пытаемся делать хоть какой-то мизер, который можем.

Я хочу написать о другом, о том, что давно наболело. И, подозреваю, наболело не только у меня, но у многих, кто сталкивался с подобным видом деятельности.

Те граждане, которые назвали меня "неблагодарной свиньей", принесли целый мешок с вещами.

– Не выбрасывать же, может, кому-то пригодится, – сказали они, явно довольные собой. – А там у вас можно что-то взять?

– Можно, выбирайте.

– Ой, какие хорошие вещи, – радовалась женщина. – Куртка новая, как раз на меня. Шапочка меховая! Что, правда норковая? Я заберу? Коля (это она мужу), брючки там себе глянь.

Пока мои новые клиенты искали себе вещи, я открыла их пакет, и меня отнесло к стене резким запахом кошачьей мочи.

– Ладно, бывает, – собралась я с духом, – может, кошки наши храмовые обделали, пока они тащили.

Сверху лежали видавшие виды драные мужские ботинки. Они и издавали этот убийственный запах. Я отложила их в сторону, запустила руку в мешок и следующим «уловом» оказались рваные мужские трусы со следами… экскрементов.

– Ну, там у нас, конечно, не новое, – пояснила женщина, примеряя норковую шляпку, – дед лежачий умер, мы все сгребли и принесли…
Дальше шли грязные простыни, одноразовые использованные пеленки, ну и так далее – не для слабонервных.

– Знаете что, – сказала я, – берите все это и несите на помойку.

– Почему? – удивилась женщина, – вы что, не нуждаетесь?

– А вы сами эти трусы с какашками чего мужу не надели?

– Да вы… вы… Вы – неблагодарная свинья!

На том и расстались. Но куртку с норковой шапкой и мужскими штанами они из «уголка» все же взяли…

И такое случается часто. Нет, есть, конечно, люди, и их много, которые приносят, что называется, от сердца. Все вещи, даже если не новые, без единой дырочки, постираны, выглажены, заботливо сложены в стопочки. Их не то что не стыдно, их радостно предлагать.

Другие не складывают в стопочки, но приносят хорошие, добротные вещи. Им мы тоже очень благодарны.

Иногда приносят вообще удивительные предметы. Обрывки туалетной бумаги принесли. Могли бы сразу рулон. Помню вставную челюсть, которую я положила на полку на видное место. Но на нее так никто и не позарился. А однажды разворачиваю пакет, а там – белые тапки и какое-то православное знамя с крестами и надписями. Я его к себе прикладываю, рассматриваю:

– Ребят, что это такое красивое? – спрашиваю.

– А… Это то, чем покойника накрывают, – бросил, проходя мимо, один из батюшек. – Только с этим хоронят. Они что, забрали?! Попользовался сам – передай другому?

Ну а теперь о серьезном… О чем думают те, кто тащит, например, грязные вонючие мужские носки, которые в прямом смысле стоят? Или женские трусы в пятнах? Я не говорю уже о простом рванье.

Поймите, те, кто работает в таких местах, все это сортируют своими руками, а часто это просто противно, антисанитарно. Почему бы вам самим не выбросить все это, скажите мне? Это же все равно никто не возьмет. Ни обычные люди, ни малоимущие, ни многодетные, даже бомжи, и те не возьмут. Мы все равно это все переберем и непригодное вынесем на помойку.

Однажды «благотворители», которые принесли очередную грязную рвань, сказали мне: «Ну, многодетным же все равно! Им бы хоть что на ребенка надеть».

Почему вы думаете, что многодетным все равно и они не хотят, чтобы их дети выглядели опрятно? Да, изначально «уголок» задумывался именно как помощь многодетным и социально незащищенным слоям населения. Потом уже, когда вещей стало много, мы стали раздавать всем. Но помощь эта должна быть качественной, несущей радость людям, облегчающей их жизнь. Должна делаться с любовью.

Знаете, как приятно видеть, как радуется несчастная одинокая пенсионерка, когда ей дают хорошую качественную дубленку и удобные теплые сапоги?
Или беременная женщина, когда находит целую стопку грудничковых вещей, пахнущих свежестью. И неужели вы не понимаете, что вот такими своими закаканными, рваными «подачками» вы не оказываете помощь, вы унижаете всех этих людей, пенсионеров, инвалидов, многодетных. Да вы себя унижаете в первую очередь!

Когда нас спрашивают, что можно приносить, мы всегда говорим: «То, что вы взяли бы сами». Да! Только так! Потому что все остальное – это «на, Боже, что нам негоже!» А то, чем вы сами побрезговали бы, отнесите в мусоропровод, не стесняйтесь! Принося вещи, вы становитесь благотворителями. Вы творите БЛАГО. А ботинки в кошачьей моче – это издевательство.

И вот еще о чем я хотела бы написать…

За год моего пребывания в этом месте у меня сложился «круг» любимых клиентов. Это парочка бывших уголовников, парочка бомжиков, один конченый алкоголик и несколько других подобных типов.

Очень люблю Гену… Когда он впервые пришел, от него заметно пахло спиртным, но был он трезв. Выглядел уставшим, с обветренным лицом, не очень опрятным. Я тогда подумала, что он бомж. Или бывший зек.

Помню, глубокой осенью как раз в мое дежурство появился один такой – недавно освободившийся.

Он расстегнул на себе рваную куртку, которая оказалась надетой на голое тело, и обнажил поджарый торс, весь покрытый шрамами и татуировками.
«Сестренка, прикидик не найдется?» – спросил он, широко улыбнувшись и продемонстрировав кроме голого торса еще и крупную недостачу зубов…

Наших церковных бабулек, которые в этот момент выбирали себе юбочки, как ветром сдуло.

Зато уголовничек ушел в новых джинсах, свитере и кожаной куртке. И даже ботинки ему нашлись, правда, на два размера больше. А еще он зачем-то прихватил костюм с рубашкой и галстуком и очень радовался обновкам. Через слово называл меня сестренкой и пытался поцеловать своим беззубым ртом мне руку. Но я, если честно, увильнула…

Гена же вел себя очень тихо. «Нет, не уголовник, – решила я. – Бомж или алкоголик».

Еще меня удивило тогда, что он просил только женские вещи. И даже выбрал сумочку – со стразиками.

– Для жены, – объяснил он.

– Вы можете и для себя что-то выбрать, – сказала я.

– Да?

– Да. Вон там в коробках все разложено. В одной – брюки, в другой – свитера. А там – женское. Только аккуратно потом все сложите, в стопочки, – строго предупредила я Гену. И даже пальцем погрозила.

Объясню причину моей строгости.

Когда «уголок» только открылся, люди робко стучались и просили «одну курточку», «одни штанишки внуку». А потом вошли во вкус и начали требовать. Не все, конечно, но бывало.

– Так! Где у вас обувь?!

– Ну и что, что я уже десятый пакет складываю. Это же для нас все!

– Вы еще не открылись? Ну вы же здесь, вот и обслужите меня!

Но хамство меня не так волнует, как бардак, который оставляют после себя люди. Поэтому мы всех просим складывать за собой аккуратно.

Но многие на эти наши просьбы кивают головой, уходят с набитыми тюками, а потом мы застаем в «уголке» последствия атомной войны. Трусы на лампе, ботинок в детских памперсах, растоптанную юбку на полу, платье в мужских рубашках. И все перевернуто так, что нам приходилось оставаться часов до 10-11 вечера и все приводить в порядок. А у нас у всех семьи, дети.

В общем, неопрятный и с перегаром Гена долго там копошился, а я выглядывала из-за двери и все переживала за свой порядок.

– Что вы там так долго делаете? – не выдержала я в итоге.

– Брюки по стрелочкам сложил, теперь вот мужские рубашки на пуговки застегиваю…

Так Гена стал моим любимым «клиентом». После него у нас все выглядит, как в лучших домах Лондона и Парижа. И примерно так же остается все после других моих любимых «асоциальных» посетителей.

А самые «сложные» клиенты – это вполне благополучные, «цивильные» люди. Которые относятся к тебе, как к обслуге. На замечания они возмущенно фыркают и что-то обиженно цедят на прощанье сквозь зубы. А потом приходят снова и в поисках обновок опять все громят.

Зачем я это пишу? Не знаю… Наверное, затем, чтобы сказать: «Люди! Это все для вас! Но давайте ценить чужой труд! Пожалуйста!»
И да, вернусь к началу. Помните! Одевая нуждающихся, вы одеваете Христа. Не несите Ему ботинки в кошачьей моче!

Елена Кучеренко