"Голос сверху"

Булкина ворвалась в ванную комнату, опустила крышку унитаза, села. Дрожащими руками сорвав слюду с пачки сигарет, достала одну, покрутила между пальцами, сжала мягкий фильтр губами и просидела так с минуту, размышляя о несправедливости жизни. Затем чиркнула зажигалкой, кончик сигареты зарумянился, вспыхнул. Булкина втянула дым, как лимонад через трубочку, и закрыла глаза. Через пару секунд раздался громкий сухой кашель и ругань: — Етишкин крот, кто там курит? Вскочив со своего «трона» как ошпаренная, Булкина подняла крышку унитаза и, выбросив в него сигарету, спустила воду. 

Затем вымыла руки с мылом, сполоснула рот и только было хотела выйти, как вспомнила: ей двадцать восемь, в квартире, кроме нее, никого, а курить можно, не боясь, что застукают взрослые. — Кто здесь? — спросила Булкина, оглядываясь по сторонам. — Свои, — раздался глухой голос откуда-то сверху. Булкина взглянула на пластиковую штангу для шторки, на которой сушились после стирки трусы, и, чувствуя себя полной дурой, спросила: — Слипы или бразилианы? — Омичи мы, хотя бабка была из Гродно, — ответил мужской голос из вентиляции. — Фамилия моя Чижов, зовут Алексеем. С кем имею честь? — Бу-булкина, — ответила встревоженно Булкина, глядя на пластиковую решетку, — Анна. — Что ж, приятно познакомиться, Бубулкина Анна, — продолжило вещать вентиляционное окно. — Я и не знала, что у нас тут как в концертом зале, — огорченно произнесла Аня. — Я вас раньше никогда не слышала. — Раньше никто и не курил в туалете. — Извините. Я вообще не курю, просто день такой выдался, решила вот попробовать, говорят, успокаивает, — оправдывалась Булкина. — Попробуйте пустырник или мяту — куда полезнее. А что у вас стряслось? Тут Булкина начала приходить в себя.

Разговаривать с незнакомым человеком о личном, да еще и через вентиляцию санузла, ей показалось верхом неэтичности и даже чем-то грязным. — Знаете, а это не вашего туалета дело! — отозвалась Булкина. — Пока дым от ваших сигарет поступает ко мне — мое. — Не переживайте, больше не будет поступать. И вообще, перестаньте мне отвечать, вы нарушаете частную жизнь! — Далась мне ваша частная жизнь как Буратино — крем от загара! Вы, вообще-то… Булкина не дослушала и еще раз смыла унитаз, заглушив таким образом голос. — Хамка! — раздалось сверху. — Извращенец! — крикнула Аня и громко хлопнула дверью. Булкина была вне себя от злости. Когда ей сдавали эту квартиру, никто не упомянул об акустических проблемах в санузле. Теперь было некомфортно туда заходить. Хотелось немедленно переехать, да только вот ценник был здесь уж больно хороший, а сама Булкина и так находилась на грани увольнения из-за своих принципов.

Пришлось пока что смириться. Курить Булкина бросила, так и не начав, а когда ходила в туалет или душ, прислушивалась: не следят ли за ней любопытные соседи. Но никто больше с ней не разговаривал, пока однажды Аня не пришла домой вся в слезах и сразу направилась в санузел, громко ругаясь при этом со своим молодым человеком по телефону. — Свадьба отменяется! Катись ты к чертовой бабушке! Хотя, боюсь, ты и ей под юбку заглянешь! — голосила девушка. Выслушав ответ, она молча сбросила вызов и уселась рыдать на край ванны. — Слушайте, я знаю, что это не мое дело, но мне кажется, вы зря так убиваетесь, — раздался в тишине голос сверху. — Вы правы, — шмыгнула Булкина носом, — это не ваше дело! — и принялась реветь еще громче. — Так или иначе, я чувствую, что просто обязан вас поддержать, а то от ваших слёз у голубей на чердаке начнется неделя траура. — Простите, я сейчас умоюсь и уйду, — промямлила Булкина и потянулась к смесителю. — Я так понял, у вас проблемы в отношениях. Знаете, я ведь трижды был почти женат и кое в чем разбираюсь. — В чем вы разбираетесь? В почти свадьбе, почти семейной жизни и почти детях? — иронизировала Булкина. — Дети у меня как раз в полном объеме вышли. Вернее, вышел — сын. Его мать сама не захотела со мной жить. И я ее понимаю. Ничто не имеет смысла без искренней любви. И уж точно нет смысла страдать из-за предателей и эгоистов, а я так понимаю, вы именно с таким и столкнулись. — Да, но я-то люблю его! — Сейчас, минутку, кхе-кхе, — откашлялся Чижов, и из вентиляции как будто вылетело немного пыли. — Как там, эт самое, было? А, во: Пробило полночь. В доме тишина… Она сидит и неотступно ждет. Ей не до книг сейчас и не до сна: Вдруг позвонит? А вдруг еще придет? Любовь приносит радость на порог. С ней легче верить, и мечтать, и жить. Но уж не дай, как говорится, бог Вот так любить! — Красиво, — печально высморкалась Булкина. — Это чье? Бузовой? — Почти. Эдуард Асадов, — ответил Чижов. — Так что не лейте слезы почем зря. И воду тоже не лейте, если у вас счетчики, а то иногда кран по полтора часа открыт… Я уж не говорю ничего, вы же просили не лезть. — Я постараюсь, — утерев слезы, ответила Булкина. Умывшись, она спросила: — Так вы в итоге так и не женились? — Увы. Остался свободным как ветер. Теперь вот задуваю иногда беспардонно в вашу вентиляцию. — Ладно уж, задувайте иногда, — сказала Булкина. — Мне кажется, или вы улыбаетесь сейчас? — Вы что, еще и подглядываете? — нахмурилась Аня и, обмотав свое и без того одетое тело полотенцем, осмотрела потолок на наличие скрытых камер и сквозных отверстий. — Нет-нет, я же просто пошутил. Мне было приятно думать, что вы улыбнулись, — затараторил Чижов. — Ну да, вы правы, улыбнулась, — расслабилась Булкина и убрала полотенце.

Они стали общаться чаще, чуть ли не каждый день. Обычно Булкина заходила в туалет и первым делом в шутку спрашивала: «Есть кто онлайн?» Если в ответ была тишина, то Аня занималась своими делами, если же Чижов отвечал, то начиналась беседа минимум минут на сорок. Аня рассказывала про работу, про то, как ее в очередной раз пыталась при всех унизить некая Сюзанна по прозвищу Рылоконь, но получила от Булкиной достойный ответ; про своего уже бывшего Юру, что засыпает ее рафинированными извинениями, а сам в очередной раз был замечен с новой вертихвосткой… Чижов хвалил Булкину и обучал всяким интеллигентным подколам и сарказму, благодаря которым Аня научилась виртуозно отстаивать свою честь перед обидчиками и коллегами и даже смогла выбить себе повышение. А еще он читал ей стихи, много стихов… И все они, так или иначе, были в тему Аниной жизни. А иногда, когда она очень просила, он рассказывал о себе. В основном о своем прошлом: о мечтах детства, об институте, о том, как дикарем объездил весь Союз и половину Скандинавии. А еще он много рассказывал о сыне. О том, какой он замечательный, как в школе хорошо учится, как изучает искусство и занимается картингом. 

Как-то раз у Булкиной и Чижова даже было что-то вроде романтического вечера. Аня налила горячую ванну, накидала в воду бомбочек, взбила пену, открыла шампанское, зажгла свечи. Они слушали Стинга через динамики Аниного телефона, болтали обо всем на свете и даже об очень личном. Булкина периодически намекала на реальную встречу и даже пару раз звонила Чижову в дверь, но тот не открывал и всегда почему-то отказывался попадаться на глаза соседке. — Слушай, Леш, если у тебя инвалидность какая или еще чего, ты не переживай, я тебя точно не обижу! Ты мне очень дорог стал… — Ты ведь не влюблена в меня, я надеюсь? — спросил как-то Чижов. — А если и влюблена, то что? — Не обольщайся, Бу-бу, — он теперь часто так называл Булкину, — но я влюблен в Кавказские горы, черный, как нефть, кофе и первые фильмы Гая Ричи. Несмотря на то, что я классик и люблю женщин, между нами крепкое, нерушимое товарищество, как между Фредди Меркьюри и Монсеррат Кабалье. — Ах так! Да и катись ты со своим товариществом! — не выдержала Булкина такой моральной пощечины. — Ну зачем ты?.. — Иди к черту! Булкина обиделась и исчезла на две недели. 

А потом как-то раз пришла домой не одна, с каким-то мужчиной. В воздухе слышался смех, томные разговоры и имя Юра. «Тот самый Юра…» — понял Чижов. На минуту показалось, что у Ани с ее бывшим всё было хорошо. Они шутили, целовались, вспоминали былое, пили вино. А потом у Юры вдруг снесло крышу. То ли красное сухое в голову ударило, то ли старые обиды. Он начал кричать, потом бить посуду, потом и вовсе стал распаляться и кидаться на Булкину с кулаками. Та просила успокоиться, звала на помощь, расцарапала Юре лицо. Он немедленно бросился в ванну, чтобы смыть кровь и позже взять реванш. Булкину он запер в комнате, заблокировав дверь стулом. — Слышь, Геракл малосольный, успокойся, — раздался чей-то суровый голос в ванной. — Кто говорит?! — рявкнул раскаленный добела Юра. — Говорит бывший егерь Чижов. Даю тебе две секунды на размышление: либо успокаиваешься и оставляешь Аню в покое раз и навсегда, либо я спускаюсь и проделываю в твоей голове новое окно для приема пищи, — после этого из вентиляции донесся звук передергиваемого затвора. Юра, конечно, был не самым одаренным парнем даже в пределах лестничной площадки, но намек понял. Выбежав из ванны, он подсечкой выбил стул, блокирующий дверь в комнату, и смылся из квартиры. Слышавшая всё Булкина тут же ворвалась в ванну и начала благодарить Чижова, умоляя о прощении. Твердила, что просто оступилась и совершила ошибку, что без их общения у нее началось помутнение рассудка.

Но Чижов не отвечал. Он не отвечал день, два, неделю. Булкина места себе не находила. Она жгла бумагу, посылая дым в вентиляцию, громко ругалась матом, включала на телефоне современную поп-музыку, но Чижов никак не реагировал на раздражители. А потом Булкина дошла до управляющей компании и потребовала вскрыть квартиру, убеждая, что, возможно, случилось страшное, так как человек, проживающий над ней, не выходит на связь. — Он уже пятнадцать лет на связь не выходит, — смотрел на Аню, как на ненормальную, директор управляющей компании. — Что вы имеете в виду? — требовала ответа Булкина. — Чижов Алексей Егорович умер пятнадцать лет назад от инсульта. Его в ванной нашли. С тех пор в квартире никто не живет. — Как это умер?.. Вы что, хотите сказать, что я с ума сошла?! — не верила своим ушам Булкина. — Не знаю, — пожал плечами директор, — но провериться стоит. — Сами проверяйтесь, я знаю, что я слышала, — обиделась девушка и вышла прочь. 

На свой этаж она поднималась на совершенно ватных ногах. Голова гудела, мысли напоминали клейстер, хотелось забыться во сне. Неужели она всё это придумала? Столько месяцев бесед, стихов, советов… Но ведь Юра тоже слышал. Иначе б не убежал. Вставив ключ в дверь, Булкина услышала движение сверху. Прямо над ней кто-то пытался попасть в квартиру Чижова. Не теряя ни секунды, она ломанулась наверх, громко, как сигнализация, крича: — Стоять! Завидев удивленного мужчину с картонным стаканчиком в руке, Булкина бросилась на него: — Ага! Попался! А я уж думала, что умом тронулась! Как тебе не стыдно! Стои́т, значит, с кофе как ни в чем не бывало! —Прошу прощения, — всё еще делая вид, что искренне ничего не понимает, сказал мужчина. — Хотите — можете забрать, — протянул он стаканчик странной девушке. — Не надо, — отмахнулась Булкина, а затем спросила: — Чижов? — Чижов, — кивнул мужчина. — Алексей? — процедила сквозь зубы Булкина. — Ну да… — А бабушка из Гродно? — ухмыльнулась Аня. — Прабабушка из Гродно, — уточнил Чижов. — Как — прабабушка?.. Так ты что, сын его, что ли? — сдулась, как пробитое колесо, девушка. — Ты же вроде в старших классах должен учиться... Через секунду Булкину осенило. Если Чижов умер пятнадцать лет назад, то его сыну как раз должно быть где-то в районе тридцати. — Ой, прошу прощения, я, кажется, ошиблась… — Да ничего, бывает, — улыбнулся Чижов-младший. — С кем имею честь? — Аня, — представилась Булкина. — Приятно познакомиться, Аня, а я Алексей, — улыбнулся мужчина и протянул руку. — Я так понял, вы моего папу откуда-то знали. Хотя вы вроде младше меня выглядите. — Знала, — печально кивнула Булкина. — А я с его смерти так ни разу сюда и не приезжал, жил с матерью. Мы по всей стране мотались, квартиру решили не сдавать. А недавно, представляете, он мне приснился. Буквально на днях. Сказал, что надо срочно ехать сюда, что есть какое-то важное дело, кому-то помочь нужно. А еще постоянно бубнил как-то странно: «бу-бу» да «бу-бу». В общем, надо разбираться. 

Тут у Булкиной чуть ноги не подкосились, но она устояла. — С вами всё в порядке? — спросил Чижов. — Вы побледнели. ⁠— Да-да… Просто… Просто всё это немного неожиданно для меня. ⁠— Не хотите зайти? — предложил мужчина. ⁠— А можно? — просияла Аня, переводя взгляд с двери, в которую столько раз безуспешно ломилась, на симпатичного молодого человека без кольца на безымянном пальце. ⁠— Конечно. Добро пожаловать. ⁠Булкина как будто видела призрака. Именно таким она себе и представляла Чижова. Сердце бешено колотилось. ⁠— Скажите, а вы стихи любите? — спросил смущенно Чижов-младший. ⁠Тут-то Булкина и не удержалась — сначала от предложения, а потом и на ногах. Она вошла в квартиру, но лишь наполовину, рухнув, как поваленное дерево, поперек порога. А когда пришла в себя и увидела перед собой лицо Чижова-младшего, глупо улыбнулась. ⁠- Лежите, я вызову скорую, — суетился мужчина. — Как ваша фамилия? ⁠- Бу-булкина, - произнесла Аня.