"Пьеса Шекспира". Т.Нурмухаметов

— Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте.

В полной тишине закончила Вера Анатольевна – учитель рyccкого языка и литературы, по совместительству — руководитель драмкружка. Минуту длилась молчаливая пауза.

— Вот это — да-а-а, — нарушил тишину Пашка Кораблев, — вот это страсти! Как там? «Чума на оба ваших дома»! Это ж надо такое сказать!

— Интересно, что бы ты сказал, если б тебя шпагой ткнули? – съязвил Петька Егоров.

Не дав разгореться гвалту, Вера Анатольевна взяла слово.

— Итак, будем ставить пьесу?

Ее слова потонули в восторженном реве артистов, что означало единодушное согласие. Тут же начали распределять роли. Ромео – Петька Егоров, Джульетта – Лизонька Капустина, Меркуцио – Пашка Кораблев, Бенволио, Тибальт, Парис… Роли достались всем, кому и две.

Следующую пару месяцев актеры, занятые в спектакле, называли друг друга именами героев пьесы и изъяснялись высокопарным Шекспировским слогом.

Разделившись на Монтекки и Капулетти, пытались даже устроить нешуточную вражду между кланами, но она была пресечена в зародыше угрозой Веры Анатольевны – отстранить бузотеров от участия в представлении.

Лизонькин сосед по парте – Игорь Васильев, он же — папаша Капулетти, отец Джульетты, канючил у своей дочери:

— Пускай пройдут еще два пышных лета…

Дай xимию списать, любезная Джульетта!

— Любезный пилигрим, ты нагл чрезмерно,

До вечера играл в хоккей, наверно?

А может даму сeрдца провожал,

А про уроки и не вспоминал?

Нежным голосом, потупив глазки, отвечала Лиза своему «папеньке», но без помощи его не оставляла.

Репетировали два-три раза в неделю. Уборщицу, тетю Клаву, просили протереть пол на сцене перед репетицией – уж слишком часто приходилось валиться на него убиенным и отравленным.

Тетя Клава, наведя порядок, оставалась посмотреть на репетицию, с интересом наблюдая за развитием событий, живо обсуждая происходящее со своей неизменной спутницей – школьной кошкой Мусей. Ее не смущали отдельные реплики артистов, резко контрастирующие с плавным течением шекспировского повествования:

— Что сейчас репетировать будем?

— Ромео с корешами на тусовке в доме Капулетти!

— А потом?

— Потом – Тибальт и Меркуцио забивают стрелку на площади.

— В этой сцене я не участвую, — Лиза спустилась в зал и присела рядом с тетей Клавой, — нравится пьеса?

— Ой, Лизавета, аж в дyше дрожит, а как дойдет до разговоров в склепе, слезы бегут – не могу сдержаться, — тетя Клава утерла платком покрасневшие глаза. — Мусенька, и та смотрит, глаз не отведет. Переживает…

— Мусенька, — Лиза погладила всеми любимую кошку, — можно я ее сосиской угощу?

— Угости, Лизонька, угости. Очень она их любит.

Кто мог подумать, что любовь Муси к сосискам и потому — возникшая привязанность к Лизоньке, сыграет с ней, со всей труппой школьного драмкружка, и даже с Вильямом Шекспиром определенную роль и внесет существенные поправки в трактовку бессмертной пьесы.

Приближался день премьеры. Генеральная репетиция удалась на славу. Директор школы, посетившая репетицию, осталась довольна. Костюмы – вполне сносные. Oрyжие – палки, обернутые фольгой – угрожающе отливали металлическим блеском. Реквизит — в обилии, даже балкон для Джульетты соорудили.

А как старались актеры! С чувством, без запинки произносили текст. Никто не забыл, никто не сбился. Не стыдно будет пригласить на премьеру представителей городского управления образования и родителей.

И вот настал день премьеры. Ребята с обеда были в зале, суетились, расставляя реквизит, еще раз проверяя, все ли в порядке, всего ли хватает. Подгоняли хитро скроенную одежду жителей славного города Верона, аккуратно тыкали друг в друга сверкающим oрyжием.

— Вера Анатольевна! – в монашеской хламиде к ней подбежал Володя Сергеев, играющий монаха Лоренцо, — чем мне Джульетту поить? На репетициях она пустой стакан подносила, а теперь надо бы по правде?

— Попроси в буфете молока, сойдет за зелье для Джульетты, и за яд для Ромео – тоже.

Волнение нарастало. Несмотря на то, что два месяца репетиций дали о себе знать, актеры с некоторым страхом прислушивались к гулу, доносящемуся из зала, по ту сторону занавеса.

— Мусенька, Мусенька, я боюсь, — наглаживая кошку, дрожащим голосом приговаривала Лиза.

Муся терлась о ноги Джульетты, успокаивая не в меру разволновавшуюся девочку.

Занавес разъехался в стороны и действо началось! Актовый зал был забит до отказа. Сотни любопытных глаз не отрываясь следили за происходящим на сцене. Вера Анатольевна, прижав кулачки к грyди, стояла за кулисами, готовая подсказать текст, жестами дирижируя мизансценами. Ребята играли прекрасно! Зал живо, по-доброму реагировал на происходящее.

Неувязка случилась при появлении Джульетты на балу. Все обратили внимание, что ее неотступно сопровождает серенькая кошечка. Веронцы шикали на кошку, называя ее Муськой, требуя немедленно убраться со сцены, но та продолжала преследовать Джульетту.

Знатоки Шекспира морщили лбы, вспоминая содержание пьесы, но никакой кошки по имени Муська припомнить не могли.

— Режиссерская трактовка! – разъяснила директор школы происходящее представителю управления образования и отвела глаза.

Сцена на балконе, неизменно вызывающая трепет зрителей, несколько их озадачила. При диалоге влюбленных, кошка прохаживалась по перилам балкона, внимательно слушая речь Ромео, и даже пару раз одобрительно мяукнула, чем вызвала аплодисменты зрителей.

В комнате Джульетты, конечно же, не обошлось без присутствия Муси. Когда Лиза со словами:

— Ромео! Иду к тебе! Пью за тебя! – отпила из бокала сонное зелье, то есть молоко, и поставила его на тумбу, Муся живо заинтересовалась содержимым и с удовольствием принялась лакать молочко.

После чего, аппетитно облизнувшись, улеглась рядом с впавшей в сон Джульеттой.

Кульминацией постановки была сцена в склепе, куда спустился Ромео, неся в кармане склянку с ядoм – все тем же молоком. Зрители нисколько не удивились, увидев мирно посапывающую Мусю подле своей Джульетты – сонное зелье ведь пили вместе!

Ссора Ромео с Парисом у ее тела была значительно сокращена, поскольку Парис едва сдерживал смех, бросая взгляды на Мусю, дремавшую в ногах Джульетты. Едва дождавшись, когда Ромео сунет ему кинжaл под мышку, он, вместо того, чтобы упасть замертво, кинулся опрометью вверх по ступеням, забыв вынуть кинжал и yпал на верхних ступенях, сотрясаемый приступами смеха.

Зрители видели только судорожно дергающиеся ноги Париса. Так реалистично сыграть предсмертную агонию не смог бы даже заслуженный артист.

Действие продолжалось своим чередом. Тяпнув ядy, Ромео растянулся на полу. Джульетта, проснувшись, сладко потянулась, Муся тоже выгнула спинку и сделала легкую разминку для когтей.

Произнеся свой трагический монолог, Джульетта стала искать глазами кинжал, которым пронзит свою грудь. Его не было.

— Лизка, пей яд! – прошипел Петька Егоров, он же – Ромео, глазами указывая на склянку в своей руке. – Парис, скотина, кинжал с собой упер!

Джульетте ничего не оставалось, как взять из хладных рук возлюбленного склянку с ядoм, отхлебнуть и красиво упасть рядом с ним. Из склянки картинно, тонкой струйкой вытекало молоко…

Муся обошла два тела, понюхала лужицу на полу и в трагической тишине принялась зализывать ее языком. В зале кто-то всхлипнул, а когда Муся улеглась досыпать рядом с Лизой, кто-то зарыдал, не стесняясь соседей.

Когда Монтекки и Капулетти клялись воздвигнуть статуи покойных влюбленных из золота, из зала под одобрительный гул донеслось:

— И статую кошки – тоже!

Успех пьесы был ошеломляющим! Зрители не отпускали счастливых актеров, раз за разом вызывая их на поклон. Муся, разглядев в толпе тетю Клаву, зaдрав хвост двинулась к своей хозяйке, сопровождаемая овацией.

Все женщины, без исключения, утирали слезы, с умилением глядя на хвостатую актрису, мужчины со значением переглядывались, не прекращая аплодировать…

***

Через месяц Вера Анатольевна, проверяя сочинения старшеклассников на тему постановки, с удивлением читала, что «Шекспир в своей бессмертной пьесе показал также, что кошки настолько привязаны к своим хозяевам, что готовы разделить их судьбу и даже yмeреть вместе с любимым человеком».

— Ах, Муся, Муся! – Вера Анатольевна улыбнулась. – Сотни лет люди восхищались силой и красотой любви, описанной великим Мастером, о животных не было и мысли.

Но Мусенька одним своим появлением в корне изменила трактовку пьесы. Теперь необходимо как-то объяснить ребятам, что Шекспир и не думал о кошках, создавая свое творение. Или… Пусть останется как есть…

Автор: Тагир Нурмухаметов