"Не спешите нас хоронить"

— Свадьбы не будет! К нам бабушку везут.

Эти слова Славик произнес после десятиминутного телефонного разговора со своим троюродным дядей. Жена Славика, Зарема, так и села.

— Славик… а может, все обойдется? И не придется свадьбу отменять? Дочка расстроится.

— Я тоже расстроюсь. Все расстроятся. Рад будет только тот бычок, которого мы собирались на свадьбу резать. Но бабушка Кошерхан вот-вот помрет. Врачи сказали: максимум неделя. Это, знаешь ли, не удивительно, учитывая, что ей 104 года. А может, и больше. Короче, ее привезут сейчас.

Зарема заплакала. Ей было жалко и бабушку, которая последний месяц уже не вставала с больничной койки, и свою дочь Диану, которой через неделю должны были сыграть свадьбу.

— А почему к нам? — сделала она вялую попытку поменять последний логистический путь бабушки Кошерхан.

Славик не стал сердиться. Он, в принципе, был спокойным человеком. И к тому же весьма воспитанным. Промокнув лысину платком, объяснил:

— Потому что я — ее правнук.

— Двоюродный!

— Какая разница? Ближе у нее никого нет.

— Но почему не к Казбеку? Он такой же двоюродный правнук…

— Во-первых, он младший двоюродный правнук. Во-вторых, у нас большой дом, а если в однушку Казика привезти еще и бабулю, то через неделю мы похороним и моего брата вместе с ней.

Тут Зарема спорить не стала. Потому что в однокомнатной родственников и так было не протолкнуться: Казбек с женой (пропади она пропадом, толстуха), трое маленьких детей и собака. И хомяк.

— Еще и хомяка завели! Твой брат не может сказать «нет»…

— Тихо! Тихо, Зарема. Это мой брат, но у него своя жизнь и, согласись, даже без хомяка бабулю там положить было бы негде. К чему эти споры? Бабушке осталась неделя, домой, в село, ее не повезем, кто там за ней будет ухаживать? Поэтому принимаем бабулю. Отменяем свадьбу. Провожаем бабулю. Через год играем свадьбу. Иди сообщи Диане.

— Бедная моя девочка! Через год ей будет уже 23!

— Слушай. Она не кефир. Не прокиснет. Диана хорошая девочка, она все поймет правильно.

Диана действительно была хорошей девочкой и все поняла правильно. Она очень расстроилась из-за прапрабабки. И, поплакав, помчалась готовить спальню для нее.

Следующие два часа в большом доме Славика было суетно. Бабушку из больницы пришли встречать все: близкие родственники Славика, близкие родственники со стороны его супруги, их дальние родственники, друзья семьи, коллеги и, конечно, соседи.

Приняли ее как надо. Занесли, уложили на мягкий широкий матрас, накрыли легким пуховым одеялом и, собравшись у кровати, начали наперебой желать Кошерхан жить минимум до ста лет. А когда узнавали, что этот рубеж пройден, смущались и повышали планку до ста пятидесяти! Старушка смотрела на всех добрыми, прозрачными голубыми глазами и тихо улыбалась. Скоро гости поняли, что, собственно, делать больше ничего не надо, и постепенно разошлись. Тем более бабуля, утомленная вниманием, уснула. У кровати остались самые близкие.

— Да уж. Не вовремя Кошерхан решила покинуть этот мир! Так жалко. И ее. И свадьбу. И…

— Тетя Фатима. Да вы не переживайте. Все нормально.

— Да я-то что? Я же просто соседка!

— Вот и я об этом! — Славик любил своих соседей, но не настолько.

Тетя Фатима обиженно сложила руки на груди и, чтобы успокоиться, стала придумывать, как вечером расскажет подругам, какой этот Славик стал несдержанный и даже нахамил ей. Но в связи с последними событиями любой на его месте стал бы на людей бросаться. Так Фатима сразу оправдала Славика, дай Бог ему сил…

— Не надо было Дианкину свадьбу отменять. Надо было бабу к нам везти, — сказал Казбек, стараясь не встречаться взглядом со своей женой. — Мы бы детей в село отправили. С собакой. А…

— А Кошерхан между тобой и Луизой бы уложили. Как кинжал. Чтобы вы случайно четвертого ребенка не создали. Минимум неделю вы бы так жили, а мы бы играли свадьбу и делали вид, что ничего не происходит. Все нормально, брат. Значит, так должно быть.

Так сказал Славик, и все замолчали, задумавшись о вечном. Вдруг хозяйка дома произнесла то, что хотели сказать все:

— Хоть бы подождала две недели. Мы бы успели свадьбу сыграть. Хоть десять дней…

Все посмотрели на Зарему. И вдруг из угла кто-то сказал:

— Ну, это можно, наверно, устроить… Есть же всякие укрепляющие капельницы и уколы. У меня у коллеги был похожий случай с дедушкой. Они нашли хорошую медсестру…

Теперь все посмотрели на жену Казбека — толстую Луизу. И потребовали подробностей!

Уже через час в доме появился новый персонаж — медсестра с нежным именем Лилия. Носительница нежного имени была большой красивой женщиной родом из Дагестана. В прошлом мастером спорта по дзюдо. Она внимательно выслушала задачу. Потом осмотрела бабушку Кошерхан. Подумала минуту и уверенно заявила:

— Все будет хорошо. Недельный курс жи есть? Свадьбу отменять не надо! Отвечаю.

…И не подвела. Бабушка благополучно прожила эти семь дней и пережила свадьбу. Недельный курс капельниц был, видимо, очень хорош, потому что скоро на щеках ее заиграл румянец. Еще через пять дней Кошерхан с удовольствием попила куриный бульон, а к началу четвертой недели вышла на прогулку. Все домашние были счастливы! Кошерхан с удовольствием влилась в большую семью правнука. Обсуждала новости мировой политики со Славиком, с азартом болела за Аланчика (младшего сына Славика), который рубился в футбол на плейстейшен, и со скепсисом оценивала кулинарные способности Заремы, не забывая ей об этом сообщать. Потом начала вязать носки для будущих детей любимой праправнучки, чью свадьбу она так любезно не сорвала.

Зарема как-то не выдержала и попыталась аккуратно предъявить медсестре Лилии за избыточную активность старушки и заодно выяснить, как долго сохраняется эффект от капельниц. Но та только развела мощными руками:

— На все воля Аллаха, дорогая! Если бабушке время не настало, значит так Ему угодно! Пусть живет до ста лет!

— Ей 104!

— Ну тогда до 120-ти! — хохотнула Лилия и посоветовала Зареме прокапаться чем-то успокоительным.

А Кошерхан вязала носки и периодически сетовала, что пора бы и честь знать, мол, засиделась в гостях, тем более что в селе ждут огород и куры… Зарема однажды неосторожно поддержала тему, пожалев огород и кур. Кошерхан прикинулась глухой, а на следующий день поведала Славику, что постарается научить его жену печь нормальные пироги, добавив, что вряд ли успеет сделать это до конца жизни. Об этом же она сообщила и соседкам, и, конечно, толстой Луизе.

Зарема не выдержала и прошла курс капельниц. Стало полегче. А бабушка, связав синие носки, взялась за розовые, сообщив всем, что, если уж она не умерла в назначенное время, сейчас уже смысла нет и надо дождаться пра-пра-правнуков.

Прошло 5 месяцев. И наступил Новый год. И все собрались за праздничным столом. И Славик с Заремой, и семья его брата Казбека в полном составе кроме хомяка, и даже Диана, которая прямо под Новый год ушла от мужа и вернулась в отцовский дом. И, конечно, бабушка Кошерхан. Она очень расстроилась из-за того, что синие и розовые носки пока не пригодились, но оптимистично намекнула сыну Славика:

— Аланчик! Солнце мое! Вся надежда теперь на тебя! Как же я хочу дожить до дня, когда ты приведешь невесту в дом!

— Ему всего двенадцать! — пискнула Зарема и покраснела.

А все посмотрели на нее укоризненно и дружно выпили за здоровье бабушки и современную фармакологию.