"Предзимье". Т.Нурмухаметов

Семеныч смел с верстака опилки и стружку. Аккуратно расставил и развесил по местам инструмент. На сегодня – хватит. Замел пол, огляделся – чистота! Потрепал по загривку Василия – старого кота, который примостился подремать на стуле.

— Отработали, Василий, пойдем-ка покурим на крыльце и — домой.

Кот сладко потянулся, широко разинув пасть с единственно сохранившимся клыком и не торопясь двинулся за хозяином.

Семеныч не позволял себе и другим осквернять свою столярную мастерскую табачным дымом. Кощунством ему казалось разбавить чистый запах обработанной древесины нотками табака, выходил, если была потребность выкурить сигарету.

Он, как всегда, присел на верхнюю ступень крыльца, Василий привычно устроился на перилах. Оба щурясь смотрели на осеннее закатное Солнышко. Листья рябины у крыльца еще не опали, но уже до предела насытились краской осенних зорь и багровели на легком вечернем ветру. Семеныч закурил и, прикрыв глаза, погрузился в блаженный покой.

Работать по дереву он любил с детства. Помогал отцу – деревенскому плотнику. Так бы и прожил свою жизнь в родных местах, где выросли, состарились и умерли его пращуры. Где работали от утренней зорьки до вечерней, не торопясь, вдумчиво, оглядываясь на сделанное, да и по сторонам посматривая – что там творится вокруг? Как и чем живут люди? Как у соседа дела, не требуется ли помощь?

Но после службы в армии подхватила его незнакомая, развеселая городская жизнь. Уехал на комсомольскую стройку, которых в те времена было предостаточно. Там и женился. Двоих детей подняли с супругой, выучили и выпустили в самостоятельную жизнь.

В городе работали по-другому, не так, как на селе. Здесь выкладывались за рабочую смену на всю катушку. И, казалось бы, свободного времени оставалось достаточно, но его почему-то не хватало. Нескончаемые мелкие заботы напрочь съедали свободные часы, некогда было остановиться, осмотреться — не то что пообщаться с соседями. Да и соседи к общенью не были расположены – каждый в своей квартирке, за дверями, а то и двумя…

Жена – некогда тоже деревенская девчонка, подбила его взять участок под строительство. Вместе с товарищем по работе и другом по жизни — Николаем, решили они строиться.

Оба в ту пору молодые, работящие, взялись и за пару-тройку лет довели стройку до завершения. Съехали с квартир и зажили дружно, не перегораживая участки забором. Ребятишки вместе росли, жены друг к другу бегали посплетничать, мужики вечерком посиживали на лавке под деревом, покуривая, да обсуждая футбол и мировые проблемы. Так и дожили до пенсии.

Пять лет как похоронили Николая. Вдовой осталась Наталья – его жена. А через год овдовел Семеныч. Кисло бы пришлось ему в тоске да скуке, но деятельная его натура не давала скучать. Каждодневная работа в отстроенной вместе с домом столярке позволяла отвлечься от скорбных дум, да и лишнюю копейку заработать.

Семеныч докурил, аккуратно затушил сигарету и бросил ее в мусорное ведро. Он нарочно находил себе заделье по дороге в дом – укрепит расшатавшийся столбик, переставит садовую скамейку, поправит поленницу.

Василий присаживался и терпеливо ждал хозяина. В дом идти не хотелось. После смерти жены он казался неуютным, нежилым.

— Семеныч! – услышал он голос Натальи. – Зайди на минутку, заказ для тебя есть.

— Пойдем Василий, поможем соседке, — Семеныч был рад еще немного отсрочить домашнее одиночество.

В доме Натальи было по-особенному уютно и тепло. Аппетитно пахло свежей выпечкой – у Семеныча от давно забытых ароматов закружилась голова. На окнах – чистенькие занавески, мягкий коврик под ногами, стол застелен свежей скатертью.

Однако от его взгляда не укрылись покосившиеся створки кухонных шкафов, оголившийся провод электропроводки, неплотный притвор входной двери. Да-а-а, одно слово – нет в доме мужика.

— Вот, Семеныч, — Наталья принесла из соседней комнаты стул, — совсем расшатался, сесть на него страшно, а выкинуть – жалко. Может починишь?

Семеныч помнил этот стул. Он сам сработал пару таких, с сиденьями, обтянутыми хорошей кожей, и подарил соседям на новоселье. Однако, лет тридцать прошло! Покрутил его в руках и отставил в сторону:

— Сделаю. Отвертка далеко у тебя? Дверцы поправлю.

Пока он регулировал и подгонял створки кухонных шкафов, Наталья споро собрала на стол к чаю. Василий, разлегшись на коврике у ног хозяйки, добавил уюта громким одобрительным мурчаньем.

— Прими работу, хозяйка!

Наталья несколько раз открыла – закрыла створки. Они теперь прилегали плотно, без перекосов и без стука. У Натальи аж глаза заблестели от радости.

— Мастер ты, Семеныч, и вправду люди говорят – мастер! Мой свои золотые руки, присаживайся – чайком угощу, – она достала из духовки свежевыпеченные пирожки с яблоками.

Семеныч уписывал их, запивая чаем с вареньем и постанывал от удовольствия. Наталья довольно улыбалась — лучшей похвалы хозяйке и не требуется. За чаем разговорились – о погоде, благодатной теплой осени, будущей зиме.

Наталья не жаловалась, но Семеныч знал, что в зиму ей приходилось тяжело без мужика. Снег разгрести, печь протопить. Дом без ремонта ветшал, тепло держал плохо. А газ, когда еще проведут?

— Поговорить, порой, хочется – а не с кем… У тебя работа не кончается, тебе скучать некогда, а мне… — Наталья легко, привычно вздыхала.

Домой возвращались уже затемно. Семеныч нес в руках стул и вполголоса беседовал с Василием:

— Хорошая женщина — Наталья. А пирожки какие! Ты видел, Василий, какие пирожки? А если б попробовал – язык бы проглотил! Да-а-а. Женщина в доме – это, брат…

Весь следующий день Семеныч, отставив заказы, занимался стулом. Покрутил его, осмотрел со всех сторон и отставил в угол. Взялся делать новый. Ближе к обеду, выйдя на перекур, он увидел Наталью. Та, всплескивая руками, что-то выговаривала Василию, который, сидя у ног, терпеливо ее выслушивал.

— Семеныч! – Наталья увидела его, — Чего твой Василий удумал! Принес мне к порогу котенка, маленького совсем. И где только нашел такого? Его еще молочком отпаивать надо, несмышленыша.

— Ну и отпаивай, — Семеныч едва сдерживал смех, — вырастет тебе собеседник, а Ваське – друг, — и он озорно подмигнул подошедшему Василию.

Ближе к вечеру они вошли в дом Натальи, с новым стулом в руках. Та тетешкалась с котенком, вытирала полотенчиком мордочку, испачканную молочком. Васька подошел к новому жителю и по-отечески начал его вылизывать. Увидев новый стул, Наталья всплеснула руками:

— Что это, Семеныч? Неужто мне?

Стул выглядел произведением искусства. Резные ножки и спинка украшены причудливой резьбой и покрыты свежим лаком. Легкий и прочный, он мог бы занять почетное место в любом доме, не затерялся бы и во дворце. Удостоившись восхищенного взгляда, осмелев, Семеныч начал заранее заготовленную речь:

— Вот что, Наталья. Годы наши уже немолодые. Трудно тебе одной, да и мне не сладко. Перебирайся-ка ты ко мне. Вдвоем нам будет проще старость встречать. Дети наши далеко, что случись — помочь некому. А уж мы друг дружку поддержим, порадуемся еще жизни. Дом твой отремонтируем, деткам твоим или внукам пригодится. Не торопись с ответом, подумай.

— Да ты что, Семеныч! Никак замуж меня зовешь? Ты в своем уме? Нам уже за шестьдесят давно, что люди скажут? Куда уж нам в такие годы – да в одну постель?

— Тьфу ты! – Семеныч начинал сердиться. – Что вы за люди – женщины! О душе уже пора подумать, а у вас все постель на уме! Подумай, говорю, не спеши.

— Нет, нет! И думать не буду! – Наталья почти силком вытолкала Семеныча, — Васенька! — слышен был за дверью ее голос, – Ну как же так, Васенька? Сам принес – сам забираешь? Обидела, что ль, твоего хозяина?

Дверь вновь приоткрылась, и в проем выскользнул Василий с котенком. Удерживая за холку, он потащил его вслед за своим хозяином.

Наталья присела на табурет – всплакнуть на всякий случай. Но, вспомнив выходку Василия, неожиданно для себя расхохоталась:

— Вот ведь мужики – друг за друга горой стоят, в обиду не дадут!

Да-а-а. Семеныч… Когда он Семенычем-то стал? Пожалуй, когда овдовел. А ведь всю жизнь для меня и Николая – Володей был. Надежный друг. Даже после смерти Николая – всегда поможет, выручит, подскажет. И ни одного нехорошего взгляда, намека. Ни одной сальной шутки.

Потому она так уверенно себя чувствовала все это время, что знала – Володя рядом. В обиду не даст…

Утром следующего дня Семеныч занимался очередным заказом – собирал улей хитрой конструкции для местного пчеловода. Поминутно сверяясь с чертежом, ненароком поглядывал в окошко на соседский двор.

На полу мастерской Василий забавлялся с воспитанником: подбрасывал лапой легкие кольца стружки и наблюдал, как малыш неуклюже ловил их и, завалившись на бок, грыз, поддавая задними лапами.

Дверь открылась, вошла Наталья. Поискала глазами куда присесть, нашла лавку. Семеныч присел на верстак, не выпуская из рук рубанка и, пряча улыбку, смотрел на нее.

— Играют, озорники, — Наталья глядела на хвостатую парочку. – Весело им будет теперь вдвоем-то. Не заскучают… — помолчала, — В доме дверь не заперта? Порядок надо бы навести. Поди не помнишь, когда последний раз уборкой в доме занимался? – она поднялась, с улыбкой взглянула на Семеныча, — Смотри не опаздывай к обеду, а то остынет.

И, выйдя из мастерской, пошла в сторону дома. Семеныч смотрел ей вслед, уткнувшись лбом в раму окна, рука сжимала забытый рубанок. Что-то теплое заполняло его грудь, с губ не сходила счастливая улыбка.

— Не заскучают, — проговорил он, словно продолжая разговор. – Вдвоем оно всегда веселее.

Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ