Посидим-потрындим

Провинциальная благодать. Деревенские домики зовут к себе присесть на лавочку, погрызть семечки. Нет в деревне ни одного дома без лавочки. У кого-то настоящая, добротная лавочка, у кого-то просто доска, прибитая к двум берёзовым кругляшам, а у кого-то только бревно, лежащее у забора. Ему не нашли ещё применения в хозяйстве, вот и лежит оно, дожидаясь своей участи и временно исполняя роль «лавочки». На таких вот лавочках, и обсуждаются все деревенские события. Соберутся старушки на одной из таких лавочек, и рассуждают вслух. Чаще других разговор начинала бабка Мотя. Жила она с дочкой-пьяницей, а потому слушать её дома было некому, кроме кота Васьки. Бабке нужны были слушатели. Соседки её возраста, а иногда и чуть моложе, как раз попадали в данную категорию, и являлись идеальными слушателями. Зима протекала однообразно, и никаких особых новостей не приносила. А вот летом!.. За лето столько событий происходило, только успевай, поворачивайся. Тут уж каждая из них старалась получить как можно больше интересной информации, чтобы потом на всю зиму хватило разговоров. Разные иностранные спецслужбы и в «подмётки» не годились нашим старушонкам. На склероз из них никто не жаловался, и поэтому все сведения передавались из уст в уста, по пути обрастая такими подробностями, что маленький рассказ превращался в целое произведение по которому можно было снимать сериал. Все разговоры происходили по одному и тому же сценарию-чей мужик напился, а потом валялся в канаве, к кому приехали в гости дети, и что привезли. Во всех подробностях обсуждалось качество и количество привезённых подарков, а также на чем их привезли-рейсовым автобусом, на попутной машине или на своей. Если гости приехали на своей машине, то заодно обсуждали и машину. Более подробно и с большим пристрастием обсуждалось количество подарков. Чем больше привезли, тем лучше было для обсуждаемого. Городским это было известно, и они старались «переплюнуть» друг-друга. Конечным результатом оставались довольны обе стороны, дарующие и одариваемые. В то время как всё взрослое население находилось на работе, бабульки не теряли зря времени. -Вы только послушайте, чаво я вам скажу! Антип-то, муж Аграфёны, чаво учудил! Поругался по пьяни с тёщей, да и решил ей отомстить.Время было обеденное, тёща его села обедать, а этот антихрист, возьми и сбрось петуха через печную трубу. Петух-то сначала онемел с перепугу, а когда шлёпнулся на шесток-как заорёт диким голосом ку-ка-ре-ку, и ну давай летать по избе. Сажа с него во все стороны летит, тёща как поперхнулась, так и выдохнуть не может. Сидит, глаза вращает, а сказать ничего не может. Хорошо Аграфёна услыхала весь этот грохот. Петух-то, чуть все стёкла в окнах не перебил, пока выскочил в двери. Вбегает Аграфёна в избу, а мать-то уж еле дышит. Ну давай она её трясти, да водой отпаивать, кое-как привела её в чувства. Истинный крест, не вру! Еле очухалась старуха. Тут в разговор вклинилась бабка Павлина. -Во изверг! А чего ему надо-то было? -Дак ясное дело, чаво… Самогону ему не дала, жрёт ведь уже без передыху, пятый день. -Ну дела-а-а… Тут бабка Мотя, не дав своим подругам опомниться, подбрасывает им следующую новость. К Ефрему, Манька вчерась приехала, на машине. Чего она только не привезла?!.. Сухарей, баранок, колбасы, конфеты, консервы хорошие, а фрухтов-всяких! -А на кой им эти заморские фрухты, если у них яблонь полно и смородины? Лучше бы деньгами отдала родителям. Чудно! Сделав небольшую паузу произнесла-правда матери кофту тёплую привезла и пару красивых платков, с цветами. Отцу отрез на брюки и летнюю шляпу. А шляпа-то вся в дырках. Не уж-то целой не нашла? -Ой, да много чаво привезла, да я не запомнила. Вот такие дела, бабоньки. Вздохнув, и с чувством сожаления, бабка Мотя бодро продолжала: " А моя-то дурында, ни куды не поехала, так и мотается по деревне. Зальет свои зенки бесстыжие, и ничего слушать не хочет о хорошей жизни. Глаза б мои на неё не глядели! А ещё к Ульяне Кузиной, сын её Яшка, на прошлой неделе тоже чавой-то привёз. Чаво, не знаю, врать не буду. Уж больно они скрытные. Правда Яшка её, как был Кузей, так им и остался. Вот так вот!