Войти Зарегистрироваться Поиск
Бабушкин сундучокБисерБолталкаИстории из нашей жизниЖизнь Замечательных ЛюдейЗнакомимсяИнтересные идеи для вдохновенияИстории в картинкахНаши коллекцииКулинарияМамин праздникПоздравленияПомощь детям сердцем и рукамиНовости сайтаРазговоры на любые темыСад и огородЮморВышивкаВаляниеВязание спицамиВязание крючкомДекорДекупажДетское творчествоКартинки для творчестваКонкурсыМир игрушкиМыловарениеНаши встречиНовая жизнь старых вещейНовый годОбмен подаркамиПрочие виды рукоделияРабота с бумагойРукодельный магазинчикСвит-дизайнШитье

"Сватьюшка." (первая часть) А. Лебедева

Мария (Mariya)
Мария (Mariya)
2024-07-09 14:41:15
Рейтинг: 15868
Комментариев: 483
Топиков: 558
На сайте с: 17.06.2021
Подписаться
Маша Патракова с мужем Степаном жила хорошо — лучше и не надо. Никогда в их доме не было скандалов, так, поругаются иногда, два часа дуются друг на друга, а потом кто-нибудь — или Маша, или Степа — идет на мировую. Характер у Степы был замечательный — мягкий и покладистый. Да и Маша обладала тихим и спокойным нравом.
Денег больших в семье не водилось, но в холодильнике, слава богу, продукты были: молоко, сметана, мясо... все, что надо простому человеку. Деликатесов особых Патраковы не жаловали, хотя и пробовали разные китайские прибамбасы под соевым соусом, могли и шавермой закусить в хорошо проверенной кафешке. Но все равно предпочитали супруги простые блюда отечественной кухни. И были сыты.
Нарядов новых не покупали — куда? Грохнешь денег кучу, а все это потом в шкафу пылится. Надумает Маша раз в год пофрантить, достанет прошлогоднее платье, а оно на талии не сходится. И куда его теперь? Степан не отставал, за годы спокойной семейной жизни отрастил себе «мозоль» на том самом месте, где раньше был у него пресс спортсмена. По привычке встанет на весы, почешет затылок, пнет противный агрегат под диван и бежит завтракать — Маша как раз на стол скворчащую яичницу с салом ставит.
Большую часть своей жизни Патраковы проводили на даче, которую купили в самом начале семейной жизни. Многих сил и нервов стоила им эта покупочка: пять лет кредит выплачивали, во всем себе отказывая. Но долгами не обросли, даже умудрились старенький домик с запущенным садом превратить в райское место, где и пруд собственный был, и банька новенькая, и даже беседка, да какая!
Маша в интернете посмотрела, сколько гребут строители за работу, сколько печники требуют за кладку барбекю, тандыра и всего, что нужно для целого комплекса дачника — обалдела. И Степа сам, своими руками все построил и сложил. И не из калиброванных, один к одному, бревнышек, не из звонких, новеньких боровичевских кирпичей — из старья! Нашел в карьере кем-то выброшенную (вот люди богатые) баню и потихоньку на своем грузовичке перетащил к себе.
Когда в доме перекладывал печь, все, до кирпичика сохранил, да еще кое-где подсобрал — в дело ушли отходы!
И теперь у Маши и Степы среди сосен, напротив аккуратного, чистого, глубокого пруда красуется беседка с целым печным комплексом, с окошками и дверями: хочешь зимой шашлычка — добро пожаловать — здесь сухо, тепло и не дует!
Андрюша, сын, с самых малых лет трудился тут, помогал по хозяйству. Дочка Катюша возле матери на грядках с сорняками боролась. Две альпийские горки, яркие, покрытые разноцветным ковром из цветов — работа Андрея и Кати. Сами на тачке с огорода камни таскали, сами с февраля пестовали капризную рассаду, сами ухаживали — поливали, холили и лелеяли. Андрюха со стипендии фонарики купил, Катя весь свой заработок на летней практике угрохала на гномиков, ежиков и аистов.
Вечерком всей семьей соберутся, самовар поставят, Катя быстренько на огороде зелени настрижет, помидоров, огурцов, согретых солнцем, насобирает и салат сварганит. Андрей с отцом у мангала возятся: хорошая вещь — огонь всей компании видно, а дым — в трубу. На улице жара, сушь, соседи шашлыки жарить боятся. Не дай бог, уголек на траву упадет — беда будет. А у Патраковых все хорошо — угли в печи, от ветра закрытые. Степан на решетке мясо обжаривает — по всей деревне дух идет, слюной можно подавиться.
Маша вино из подвала достанет, свое, клубничное. Аромат от него летний, медовый, солнечный. Пьешь такое и не понимаешь, что это: компот или сок? Голова ясная, помыслы добрые, а поднимешься — попа обратно на лавку падает. Смех, песни — целый вечер. В сумерках загораются фонарики, огонь ярко пылает в печи-камине — ни один гнус близко не подлезет. На душе у Маши хорошо так, что комок в горле встанет, боязно — не бывает такого счастья у людей. Не дает судьба всего сразу: и мужа любимого, и детей ласковых, толковых. Где-то подвох должен быть.
Дети выросли и разъехались. Маше не верилось: вот только что были здесь, рядом. И нет их. Мася, овчарка, долго скучала по своим хозяевам. Беспокойно водила носом, напряженно вглядываясь на дорогу — вдруг появятся.
Маша помнит: Андрюха однажды зимой принес собаку домой на руках. В соседней деревне, пустующей в холодное время года, Мася была брошена хозяином. Прикованная цепью, истощенная, она даже выть уже не могла. Сын выяснил, что Митька Чиркунов, владелец овчарки, приезжал кормить ее раз в неделю. А потом загулял и начисто забыл о собаке.
Какая, к черту, овчарка... Истощенное, с искривленными, рахитными ногами, существо. Приняли, конечно. Назвали Маськой. Откормили, полюбили. Маська освоилась и была благодарна за все. Андрюху ждала и радовалась, когда он приезжал, прыгала, высоко подбрасывая свое легкое тельце, так и не набравшее нужный вес, стараясь лизнуть его в щеку. Но и тут — настало время долгой разлуки.
Пошло-поехало: учеба, армия у Андрея, а у Кати — колледж и... замужество. Рано конечно, двадцать два года девчонке. Это во время Машиной юности в двадцать два года у нее уже детей двое было, а сейчас среди долго взрослеющей молодежи такое явление — нечастое. Что поделать.
Познакомились с женихом Николаем. Хороший мальчишка, спокойный, симпатичный, немногословный. Руки из нужного места у парня растут: вместе со Степаном крышу латал. Чем-то на Андрюшку похож: такой же высоченный, каланча, такой же светловолосый и сероглазый. Для работы надел светлую рубашку Андрея и его кепку. Не сразу соседи поняли, что будущий зять, а не сын на участке хлопочет. В общем, понравился Патраковым жених. Одно огорчило: после бракосочетания собрался он Катю увозить на Север, где служил. Поэтому свадьбу играли скромную, без ресторанов и кучи гостей: родители да близкие друзья собрались на даче. Вот и все.
Зять хороший. А вот мама его совсем Маше не понравилась. Всего в ней было «слишком». Мужа, отца Николая, рядом с Ольгой не было — развелись двенадцать лет назад, «потому что все мужики — козлы». Сватья сказала, словно выдохнула нехорошие слова вместе с колечком дыма от сигареты, не стесняясь присутствующих мужчин: Степана, собственного сына, Андрея и пары мальчишек, друзей жениха.0
Голос у Ольги — неприятный, с визгливыми нотками, на повышенных тонах. Степан, привыкший к Машиному, грудному, спокойному, старался не вздрагивать и не морщиться, когда сватья, перебивая всех, влезала в разговоры со своими репликами. Не нравилось Патракову, что Ольга как-то уж очень часто лезла к нему с поцелуями и пачкала щеки красной помадой. Маше это тоже не нравилось, но ведь свадьба у детей — можно потерпеть.
Играла музыка, и Ольга вылезла из-за стола танцевать. И тут уж... Разгулялась сватьюшка на всю катушку: выволокла молодых парней на середину «танцпола» и давай выкамаривать! То платье кокетливо поддернет, то cиcьки свои, прости господи, ладонями приподнимет, мол, гляньте на меня, какая я смелая и не по годам сексапильная.
Набралась, конечно, бывает. Но ведь совесть надо иметь — взрослый сын женится, не стыдно его так позорить? Николай краснел-бледнел, потом не выдержал, поднялся, извинился и увел всю компанию на озеро. Степан попрощался и ушел спать. А сватья присела, лениво поковыряла салат, выпила водочки и уставилась на Машу, облокотившись острыми локтями о свадебный стол.
— Завидую я тебе (о, уже на «ты» перешла), Машка! И мужика себе такого ладного отхватила, и дачку славную имеешь, и дочка у тебя — ничего.
Маша внутренне усмехнулась. Надо же, сначала дачку оценила, а дочку — потом. Промолчала.
— Спасибо, Ольга. Так ведь и у тебя сын — золото!
Оля махнула рукой пренебрежительно, будто не о Коле речь ведется, а о безделушке никчемной. Вновь скосила очи на Машу... С Олиных ресниц осыпалась тушь, краска свалялась комочками и забилась в уголки глаз.
— Коля, Коля. А что Коля? РОстила-рОстила, и че? «Пока, мама, я женюсь!» Не любит он меня. И мужа не любит моего. А знаешь, почему? Потому что муж у меня молодой! Да! Колькин папаша — хиляк, слюнтяй был. Не люблю таких. А этот, мой, который сейчас, — Ольга сжала кулак и продемонстрировала его Маше, — Вот! Мужик! Мы с ним двух дочек настругали! Поняла?
— А почему их сегодня нет? — Маша начала собирать со стола посуду.
— А, да ни почему! Колька моего Петю не-на-ви-дит! Ему не понять, что мать еще молода и хочет любви! С девками возился, ничего не скажу, а с Петей даже не здоровается! И на свадьбе видеть его не пожелал! И весь вечер долдонит: почему я дочек с собой не привезла? Трясется над ними, даже с собой забрать хочет. Пришлось девок с соседкой оставить, чтоб успокоился. Будто Петька — неродной им отец...
Маша лишь пожала плечами. В каждой избушке свои погремушки. Но что-то подсказывало ей: причины нелюбви Коли к отчиму были вескими. А потом отчего-то разнылось сердце: наверное, это были о-о-чень веские причины. Парень на Север, в глушь от «родителя» умотал. Неужели такая тяга у него к военной лямке? Патриотизм? Не исключено. Но...
— Скучный праздник, эта ваша свадьба. Пойду я. Ты, Машка, где мне постелила?
— В комнате детей. Там хорошо, Оля. Прохладно.
— А не боишься, что я сейчас кровати перепутаю и к муженьку твоему под бочок лягу?
— Не боюсь. Ты же таких взрослых дядек не любишь.
Ольга потянулась, выпятив грудь, ахнула сладко.
— Твоя правда. Ох, люблю мАладых! Давай, показывай спальню!
Ночью Маше не спалось. Ребята вернулись только под утро. Катя на цыпочках подкралась к материнской постели и спросила:
— Мамулечка, а у нас осталось что-нибудь перекусить?
От волос дочери, как от русалки, вкусно пахло озерной свежестью, а от рук — костром.
— Доченька, посмотрите в холодильнике. Там все. Разберетесь.
— Совсем не хотим спать, проголодались очень. Мы в беседке посидим еще? Ты не беспокойся, я все потом уберу.
Маша посмотрела на нее, такую свежую, юную, цветущую. Зачем ей сдался этот «замуж». По полгода теперь не видеть солнца, прозябать под ледяными ветрами...
— Я люблю тебя, Катюшка. Иди, иди, дай поспать.
Катя улизнула. В открытое окно доносились тихие смешки молодежи. Сын что-то такое рассказывал интересное, а ребята весело смеялись, неуклюже пытаясь сильно не шуметь. Маська, сопровождавшая компанию всю ночь, тихонько повизгивала, требуя вкусняшек, крутясь около молодежи.
Наверное, Катя сейчас, прильнув к мужу, старалась впитать в себя в последний раз упоительные запахи летней ночи, переходящей в окрашенное малиновым рассветом утро. Наслаждалась теплом, как дюймовочка, перед тем, как навеки убраться в кротовую нору... Ах, о чем это Маша думает. Пусть все у них будет хорошо.
Через два дня дом опустел. Сын уехал в Питер — ждала работа, как и остальных гостей из молодежи. Катя с Николаем — собирать вещи. Проводы затянулись, пока сватья не прикрикнула:
— Да хватит тебе уже! Машка, не на каторгу детей отправляешь! Отлипни!
В первый раз в жизни Маше захотелось оскорбить или ударить постороннего человека. Да! Постороннего! Видеть эту мамашу просто не хотелось больше никогда!

Как она ошибалась! Если бы только знала...

"Сватьюшка." (первая часть) А. Лебедева
Мне нравится16
Добавить в закладки
1756
Нет комментариев