Лингвистические страдания.

Автор: Marie Larousse… Никогда не забуду как мой муж, который два года проработал в России, сидел на кухне моей московской квартиры и делал домашку по русскому языку – читал вслух по слогам детский рассказ. В рассказе фигурировало словосочетание «выкарабкивающиеся из лужи лягушата». Так вот, лягушата эти чуть не довели моего француза до дурки:

— Ви-ка-рап-щи… merde! Вьи-ка-рап-ки-ва-щи-ще-сья… merde! Merde! Mais c'est pas possible!!! (вот дерьмо, это просто невозможно!)

Мы потратили на лягушат двадцать минут и сожгли три километра нервных окончаний, но выговорить правильно это словосочетание он так и не смог. В тот вечер я нашла у него первый седой волос…

Жиль, муж моей подруги Иры, по-русски тоже не говорит. А родители Иры, Елена Николаевна и Виктор Петрович, в свою очередь, говорят только по-русски — соответственно, все общение между мужем и русской родней проходит исключительно через подругу. И с этим не было никаких проблем до того момента, пока в очередной из приездов на родину Ира не была вынуждена оставить Жиля наедине с родителями на долгих три дня.

Тут нужно заметить, что теща Жиля, Ирина мама, в своем французском зяте души не чает. Во-первых, француз – плюс сто к рейтингу в глазах подруг, родни и соседей. Во-вторых – обращается к ней «мадам» и дважды целует в щечку при встрече и на прощание, ах! В-третьих (и в самых главных) ест абсолютно все, что теща кладет ему на тарелку.

— Мам, ну хватит уже пихать в него еду! Ему же плохо будет!.. – взывает Ира к благоразумию мамы всякий раз, когда та подкладывает безотказному Жилю пятую котлету. Мама поджимает губы, но не сдается: в конце концов, кому когда было плохо от тещиных котлет?!

Уезжать и оставлять Жиля в квартире родителей Ира не хотела, но обстоятельства были сильнее. Маме были выданы инструкции (не мучить француза едой, не отпускать одного гулять по городу, если что – сразу звонить Ире), мужу был выдан ноутбук с быстрым интернетом – в общем, Ира вроде-бы предусмотрела все. Первый ужин без нее прошел прекрасно: мама, презрев инструкции, утрамбовывала в зятя свои деликатесы, папа добродушно посмеивался – ишь как буржуй холодец-то твой лопает, аж за ушами трещит! Все разошлись довольные друг другом, и Елена Николаевна заснула с улыбкой, предвкушая как на следующий день она будет кормить зятя домашними пельменями.

Утром Жиль проснулся, пошел в туалет, выполнил там все свои задачи, дернул за шнурок слива и тут случилось непредвиденное: вода с грохотом спустилась из подвешенного под потолок бачка, однако результат усилий Жиля не смылся и остался, так сказать, плавать на поверхности. Об особенностях старой советской сантехники, в которой поток воды организует турбулентность, каковая уносит всё в неведомые дали не сразу, а через 3-5 минут после смыва, Жиля никто не предупредил. Не зная о том, что нужно просто подождать и все само уедет, бедняга снова и снова дергал за шнурок, пока не пришел к печальному выводу: туалет сломался!

Оставить все как есть и просто уйти в свою комнату воспитанный француз не мог; конфуз, конечно, но нужно было как-то объяснить хозяину дома что унитаз требует немедленного ремонта. Одно подходящее случаю русское слово – kakashka – Жиль знал, созвучность с французским «caca», а также контекст, в котором регулярно употребляла это слово Ира не оставляли сомнений в его значении. За недостающими терминами Жиль залез в гугл, нашел, что нужно, позвал Виктора Петровича и доверительно сообщил:

— Какашка. Не работает.

И указал на дверь туалета. Папа подвис на какое-то время, заглянул на всякий случай в туалет, где к тому моменту все уже было в полном порядке, почесал нос и уточнил:

— Чего?..

— Не работает, — медленно повторил Жиль и снова показал на дверь туалета.

Папа поморщил лоб, повздыхал, снова почесал нос и, наконец, его осенило:

— Ма-ать! Иди быстро сюда!..

— Ну, чего?.. — на крик ирина мама прибежала с руками по локоть в муке, она как раз лепила пельмени к обеду.

— Чего-чего! — передразнил папа со злорадным триумфом мужа, который тридцать лет доказывает жене что она все делает неправильно, — говорила тебе Ирка не пихать в него все подряд! Вот, доигралась!

— Господи, да что случилось-то?!

— Какашка у него не работает от твоих котлет, что! Запор у Жильки, сломала француза!

Елена Николаевна побледнела и растерянно переспросила:

— Что, вот прям совсем не работает?..

— Не работает, — подтвердил Жиль, вежливо улыбнулся и ушел в свою комнату, не осознавая того, какой эффект его сообщение произвело на родителей.

На семейном совете было принято решение Иру пока не беспокоить и сначала попытаться починить француза самостоятельно. Мама села на телефон и подняла все свои контакты — подруги, подруги подруг, подруги подруг подруг; через тридцать минут у нее был телефон лучшего терапевта в городе, с которым был организован немедленный созвон по громкой связи. Доктор родителей успокоила – в путешествии часто бывают расстройства, ничего страшного в этом нет, и, скорее всего, все само завтра наладится. Но на всякий случай пока лучше исключить мясо, мучное, есть много овощей и пить больше воды. Елена Николаевна облегченно вздохнула, положила трубку и пошла варить зятю цветную капусту.

Во время обеда Жиль по привычке потянулся к миске с пельменями, которую теща поставила рядом с Виктором Петровичем, однако последний миску с пельменями отодвинул, а тарелку с серым пюре, наоборот, придвинул, и что-то сообщил при этом на своем тарабарском. Жиль понял, что по какой-то причине пельмени ему не положены, и что вместо этого придется есть пресные овощи, очень удивился, но воспитанно съел, что дают.

За ужином история повторилась: Виктор Петрович ел вкусный борщ, а Жилю снова дали какое-то овощное варево, на этот раз зеленого цвета. Никаких сомнений не оставалось — родители Иры в ее отсутствие почему-то стали давать ему другую еду, за обедом Жилю не показалось. Мысль была абсурдной, но кто их знает, этих русских, они в 812-ом собственную Москву подожгли, психи.

На следующее утро Жиль по привычке отправился в туалет, дернул за шнурок слива и с грустью констатировал, что поломку не устранили. На выходе из туалета его уже встречали встревоженные Елена Николаевна и Виктор Петрович:

— Работает?..

— Не работает, — снова сообщил Жиль и указал на дверь. — Может быть, стоит вызвать сантехника? Мне кажется, у вас проблемы со сливом, — обратился он к маме на французском, и для верности повторил то же самое на английском.

— Да, да, лапушка ты моя, я понимаю, что тебе плохо… Господи, что ж мне с тобой делать-то?! — всплеснула руками мама и пошла снова звонить терапевту.

В этот раз доктор была менее оптимистична – отсутствие нормального стула в течение двух дней уже вызывает беспокойство. Давайте больному чернослив, и если до вечера стул не наладится, то на ночь слабительное. И строгая диета!

Обед прошел в тяжелой обстановке. Голодный Жиль попытался взять с тарелки на столе кусок хлеба, но папа ему помешал, а мама тут же стала что-то выговаривать, как показалось бедному французу, агрессивно. Меж тем диета Елены Николаевны начала действовать, и довольно активно: в животе у Жиля все время урчало, и странное месиво, которым его кормили последние два дня рвалось наружу снова и снова. А на выходе из туалета Жиля неизменно встречала Елена Николаевна все с тем же вопросом – «Работает?». Зачем спрашивать, если и так знаешь, что туалет не работает так как его никто не чинит, Жиль не понимал, но устало отвечал – «не работает…»

За ужином мама решительно поставила перед измученным Жилем тарелку с черносливом, и стакан с теплой водой, в который она накапала что-то прямо на глазах у француза. И вот тут Жиль по-настоящему испугался…

Ира вернулась утром третьего дня и нашла своего мужа схуднувшим и задумчивым.

— Ну, как ты тут? Мои тебя не сильно доставали?..

— Ты знаешь, я не хочу тебя волновать, но мне кажется, что твои родители пытались меня отравить.

— ?!.

Когда все прояснилось, Ира чуть не умерла от приступа гомерического хохота, Жиль вздохнул с облегчением и отвел, наконец, душу с пельменями, а Елена Николаевна слегла с гипертоническим кризом — мысль о том, что она без повода три дня морила голодом любимого зятя была невыносима.

По возвращении во Францию Жиль записался на курсы русского языка — говорить на нем свободно он так и не начал, но сегодня у него есть запас слов и фраз, с помощью которых он может хоть как-то общаться с родителями Иры.

Иногда они обсуждают «этот ужасно сложный русский язык» с моим мужем, который тоже так и не заговорил на великом и могучем нормально, хоть и прожил два года в стране Толстого.

— Cette langue est infernale!.., (этот язык просто невыносим!) — сходятся во мнении два француза, и наливают себе еще вина, чтобы хоть как-то облегчить свои лингвистические страдания.