ДЕВОЧКА С ПЕРСИКАМИ .В.СЕРОВ

В 1887 году Серов писал невесте из Венеции о своем увлечении «мастерами XVI века Ренессанса»: «Легко им жилось, беззаботно. Я хочу таким быть — беззаботным; в нынешнем веке пишут все тяжелое, ничего отрадного. Я хочу, хочу отрадного и буду писать только отрадное».

Среднерусская природа с рощами, полянами, оврагами, перелесками, с околицами русских деревень полюбилась художнику с детских лет, а дом Мамонтова вдохновил художника на счастливые творческие успехи. В возрасте двадцати двух-двадцати трех лет Серов создает произведения, которые стали классическими в русском искусстве.

В Абрамцеве (имении Саввы Ивановича Мамонтова) он пишет знаменитый портрет двенадцатилетней Веры Мамонтовой Девочка с персиками (1887), в котором художнику, как он пишет, хотелось сохранить «свежесть живописи при полной законченности, как у старых мастеров».

Своей картиной Девочка с персиками (1887) Серов заявил о себе как о зрелом художнике. Как эта, так и другая картина, — Девушка, освещенная солнцем (1888), дышали светом и свежестью, воспевали юность и красоту, чувство радости бытия. Оба портрета, будто бы сотканные из солнца и воздуха, наполнены не только увлеченностью новой техникой живописи, но и особой одухотворенностью, поэтичностью, что сразу выделило молодого художника и сделало его известным.

«Девочка с персиками» — совершенный образец импрессионистической живописи. «Девушка, освещенная солнцем» — шаг в сторону постимпрессионизма с его любовью к длительным состояниям человека и природы. Эти картины, подобно живописным аллегориям, любимым искусством классических эпох, соотносятся, как весна и лето или как утро и полдень человеческой жизни.

Серов вполне отдавал себе отчет в иной, непортретной специфике своих «портретов». Что, кстати, подтверждено традицией: забытыми оказались имена изображенных моделей и остались «девочка — девушка», влекущие к представлению об общих ступенях человеческой жизни. «Мою Верушу портретом как-то не назовешь», — писал художник в одном из писем.

За картину «Девочка с персиками» Серов получил премию Московского общества любителей художеств.

Из отзывов и воспоминаний современников.

Бывают создания человеческого духа, перерастающие во много раз намерения их творцов. Случалось, что скромный школьный учитель, долгие годы сидевший, согнувши спину, в своей каморке над какой-то никому из окружающих ненужной рукописью, через полвека после своей смерти оказывался создателем нового миропонимания, отцом новой философии, властителем дум и настроений века. Так совершались самые необычайные открытия, так создано немало великих произведений поэзии, музыки, скульптуры, архитектуры и живописи. К таким же созданиям надо отнести и тот удивительный серовский портрет. Из этюда «девочки в розовом» или «девочки за столом» он вырос в одно из самых замечательных произведений русской живописи, в полную глубокого значения «картину», отметившую целую полосу русской культуры.

Игорь Грабарь.

Это — последнее слово импрессионального искусства. Рядом висящие портреты работы Репина и Васнецова кажутся безжизненными образами, хотя по-своему представляют совершенство… Вышла чудная вещь, которая в Париже сделала его имя если не громким, то известным, но у нас пока подобное немыслимо, примут за помешанного и уберут с выставки, настолько это ново и оригинально. Подобная история была до последнего времени с Васнецовым, что он не выставит, то, за исключением небольшого кружка друзей, принимается как ненормальное явление полусумасшедшего (хотя и талантливого) человека.

Михаил Нестеров.

Анализ искусствоведов.

«Девочка с персиками» навсегда заняла свое место среди лучших образов, созданных русскими поэтами и художниками. Смуглое лицо девочки с проступающим сквозь загар румянцем, живой взгляд ее карих глаз, отброшенные со лба непокорные волосы, спокойно, но так трепетно лежащие на столе руки, неповторимая чистота тонов — незабываемо прелестны и дороги каждому человеку, любящему русское искусство.

«Девочка с персиками» по существу выходит за пределы портретного жанра, приближаясь к сюжетной картине. Правда, сюжет ее на первый взгляд самый простой. Девочка в розовой кофточке с черным бантом и красной гвоздикой сидит за столом, покрытым белой скатертью; лежит нож, персики и листья брошены на стол; написаны все стулья, подсвечник на окне и фигурка игрушечного солдата в глубине комнаты, фарфоровая тарелка на стене; за окном сад в поздние дни лета. Но сколько в этой простоте глубины и цельности, как во всех этих «случайностях» сквозит неповторимая радость жизни! Серов с предельной выразительностью передал свет, льющийся серебристым потоком из окна и наполняющий комнату. Этот свет сияет на стене и на фарфоровой тарелке, бликами отражается на спинках стульев, мягко ложится на скатерть, скользит по лицу и рукам. Обтекая фигуру и все предметы, он создает ту единую органически цельную среду, которая была высшим достижением живописи молодого Серова.

Г.С. Арбузов.

Итальянские впечатления во многом определяли творческое самочувствие Серова, когда в конце лета того же 1887 года в Абрамцеве он работал над произведением, с которого начиналась его художническая известность, картиной «Девочка с персиками», создав в ней лучезарный образ юности, красоты, ставший прямым проявлением его тогдашнего взволнованно-поэтического отношения к миру. «Все, чего я добивался, — впоследствии говорил он, — это свежести, той особенной свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах. Писал я больше месяца и измучил ее, бедную, до смерти, уж очень хотелось сохранить свежесть живописи при полной законченности, — вот как у старых мастеров». Однако «сохранить свежесть живописи» для него в то же время значило сохранить свежесть того радостного чувства, с которым писалось это полотно, передать всю прелесть мимолетного впечатления, но при этом так «остановить мгновение», чтобы добиться «законченности», и поэтому, работая с натуры над портретом двенадцатилетней Веруши, дочери C. Мамонтова, он, помня уроки Репина и Чистякова, заведомо решал его как картину. Живая, непосредственная девочка-подросток позировала двадцатидвухлетнему художнику в залитой светом комнате, сидя у стола, покрытого белой скатертью, одетая в розовую кофту с приколотым на груди большим синим с белыми горошинами бантом и огромной красной гвоздикой. Свет льется из-за окна, за которым видна чуть тронутая осенней желтизной листва деревьев, «перетекает» в соседнюю комнату. Картина как бы соткана из света и воздуха. В решении этой задачи колорит картины играет самую активную роль: белая скатерть, светлые стены комнаты, розовое «пятно» кофты в центре, а если учесть, что у Серова и белое — не белое, и розовое — не розовое, но все в рефлексах, что каждый участок живописной поверхности дополняет и обогащает соседствующие с ним и что в передаче ощущения изменчивости, мимолетности важное значение имеет фактура, то может показаться, что и впрямь его полотно — большой импрессионистический этюд.

Композиция картины динамична не менее колорита. Построенная по диагонали (ею служит линия, обозначающая край стола), она кажется «открытой» во всех направлениях и фрагментарной, как кадр мгновенной фотографии. В организации изображаемого пространства участвует еще одна, незримая, диагональ, идущая из глубины, от окна за спиной девочки. Мысленно проведем еще две диагонали — из угла в угол, и увидим, что ее голова расположена немного выше точки их пересечения, почти у вершины равнобедренного треугольника, основанием которому служит верхний край полотна. Ее фигура также вписана в четкий равнобедренный треугольник, его основание — левая рука девочки, лежащая на столе. Таким образом в картине все строго уравновешено, устойчиво, однако ясная логика не нанесла ущерба ее эмоциональному строю. В центре внимания Серова оставался прежде всего образ его юной героини, хотя в поле зрения художника попало множество самых разных предметов. Это старинные стулья, кресла и стол — все темного дерева, полированные, отражающие падающий на них свет, их преимущественно криволинейные очертания вторят контуру фигуры девочки, силуэт, служа своеобразным «обрамлением», помогает закрепить ее положение как в изображенном пространстве, так и на плоскости полотна. Шапка ее густых темно-каштановых волос и большой синий бант на розовом фоне являются столь же устойчивыми «доминантами» этой строго рассчитанной композиции. Лишь благодаря ее уравновешенности, выверенности наше внимание и может сосредоточиться на лице Веруши, на котором играет небный румянец, проступающий сквозь глубокий, ровный загар. Живой взгляд ее карих глаз, легкое, едва уловимое движение губ, их уголки слегка приподняты, улыбка в любой миг готова озарить лицо этого полуребенка — полудевушки. На редкость красива нежная женственная кисть ее левой руки, спокойно лежащая на белой скатерти. По контрасту к ней несколькими энергичными мазками Серов наметил правую руку, передав порывистое движение пальцев, обхвативших персик. Редкая гармония движения и покоя, мимолетного и устойчивого, завершается изображением лежащих на столе серебряного фруктового ножа, чуть пожухлых листьев клена и румяных плодов, форма и особенно бархатистая поверхность которых как бы «перекликаются» с нежным лицом милой серовской модели.

В.Б. Розенвассер.

Для «Девочки с персиками» Серову позировала в Абрамцеве дочь Мамонтовых Вера — двенадцатилетняя девочка. Для «Девушки, освещенной солнцем» — в Домотканове двоюродная сестра художника Маша Симонович. Обе модели оказались похожими друг на друга — но, скорее, «за счет» самого Серова, который хотел видеть в них прежде всего красоту молодости. Он не стремился своими портретами возбудить какие-либо глубокие мысли, не хотел, чтобы у зрителя за образом любой из девушек возникло представление о современном мире, о тех противоречиях, которыми этот мир наполнен, о сложностях жизни. «Только отрадное». И именно это отличает Серова от его недавних предшественников. Репинский портрет Мусоргского, созданный за шесть лет до «Девочки с персиками», также наполнен светом. Но здесь Репину важнее всего было воплотить с максимальной достоверностью облик и состояние композитора в дни предсмертной болезни. За уловленным художником мгновением человеческого бытия как бы встает второй план — мир, утопающий в неразрешимых вопросах, сулящих человеку страдания и гибель. У Серова же свет, воздух, радость, молодость — сами по себе прекрасны. В них заключена конечная цель творческого акта. Прежде всего в этом и была новизна серовской позиции.

«Девушки» написаны с конкретных лиц. Но Серов сам не называл их портретами. Вряд ли это обстоятельство можно счесть случайным. Дело здесь не в неповторимости образа, не в его индивидуальных особенностях, а в общей программе. К тому же Серов не писал здесь портретов в привычном значении этого слова. Модели его неотделимы от места их бытия. Одна как бы слилась с этим домом и садом, который виден сквозь стекла окон; другая уютно пристроилась под тенью дерева в уголочке старого запущенного парка. Их невозможно представить себе в ином окружении — тогда это будут другие картины, в них будет содержаться другой смысл.

В «Девочке с персиками» господствует тема минутного покоя, остановки, вслед за которой это непоседливое юное существо придет в движение и повлечет за собой перемены во всем интерьере, спутает вещи. Не зря движение подчеркнуто убегающей вглубь скатертью на столе, ракурсами фигуры и предметов. Серов уравновешивает это движение треугольником розового пятна кофты, центральным местоположением головы, свободной симметрией вещей, казалось бы, случайно разбросанных по комнате, но на самом деле поставленных на свои места с расчетом.

Д.В. Сарабьянов.